ОПЕР, или В городе нашенском

Все молчат, переваривают. Если и случится разборка, и с меня спросят за ментовское прошлое, то это будет не здесь, по крайней мере, не в этой хате. Среди этих я уже в авторитете. А вот Носик сейчас получит по полной. Он до сих пор самая реальная опасность. Не спеша, показывая всем свою уверенность, выхожу на середину камеры и обращаюсь уже не к Носику, а ко всем арестантам.

– Авторитеты спросят за моё прошлое, я отвечу, им решать, как со мной поступить. Думаю, и с воли за меня слово скажут, там есть, кому сказать. Но не это сейчас главное. А вот ты, милейший, объясни, как узнал о моём прошлом, от кого? И почему ты, с тяжеловесной статьей, сидишь в проходной хате? Куда это тебя вчера вызывали? Не следак ли на инструктаж? И я при всех говорю, ты сука, работаешь на красных за пайку.

Да, не силен Носик быстро врубаться. Пыжится что-то ответить, а не выходит, страх мешает сообразиловке. Ну что же, надо доводить дело до конца. Делаю шаг в сторону противника, с нар поднимаются ещё четверо. Вот это совсем хорошо, результат будет гарантирован. Но паренёк рисковать не собирается, делает рывок к двери и долбит в неё мощным кулачищем так, что гул идёт по всему коридору. Ему никто не мешает. Вот придурок, сам себя сдал с потрохами. Дверь открылась быстро, на входе пятеро охранников с дубинками. Осмотрели камеру и ушли, забрав с собой Носика. Вопросов не задавали.

На следующий день, сразу после завтрака, в камере появился седовласый майор с тремя подручными. Он указал на меня:

– Давай на выход, в ШИЗО немного остынешь. Только появился, а уже режим нарушаешь.

Вроде только слегка пообвыкся и снова неизвестность. Противно сосёт под ложечкой. Любое действие в отношении тебя в неволе – это плохо. Ты не забыт, ты на контроле, а значит, против тебя возможно всё, что угодно. Меня ведут до конца коридора, потом на этаж ниже и снова в конец уже другого коридора. Щёлкают замки, скрипят двери, я всё глубже погружаюсь в тюремный мир. Через десять минут я в камере размером два на три, с пристегнутой к стене койкой. В ней нежилой дух и тянет откуда-то холодом. Но мне пока не до этих мелочей, пытаюсь сообразить, что это для меня значит. Что плохо – однозначно. Но возможно, будет еще хуже, ведь не зря это помещение зовется штрафным изолятором.

Итак, пошёл четвертый день моего заключения. Самое страшное – первые минуты, часы и дни в СИЗО, позади. Думаю, что ужасного и жуткого в этом месте предостаточно. Но это уже другая тема, на которую если и попаду, то встречу её довольно подготовленным. Надеюсь, конечно, избежать больших неприятностей, но это всегда будет только надеждой, пока я тут, за решеткой. Прекрасно понимаю, что моя персона представляет определенный интерес для всемогущей Конторы, а потому эта Контора включит все местные механизмы по превращению меня в животное, в кусок дерьма. И только одна надежда на своих, тех, которые на воле, при деньгах, при связях и при определенных возможностях

…Застопорившееся расследование выбило старшего лейтенанта милиции из колеи. Заставило элементарно психовать. Время бежит, а результатов нет. Сегодня придётся целый день торчать в этом мерзком СИЗО с его специфическими запахами, с его угрюмой аурой, постоянно напоминающей, как хрупка человеческая жизнь. Придётся снова выслушивать от начальника по режиму бесконечные упрёки. Это, мол, она похерила в общей камере его стукачка, которому и замены-то равноценной нет, а то, что она сейчас просит – это вообще полное беззаконие. И если что, то не она, а он лично ответит по всей строгости закона. И этот гнилой базар будет продолжаться до бесконечности, если на воле подсуетились и хорошо «удобрили» тюремную землицу. Боже, как не хочется туда ехать…

Через два часа двери моей камеры открылись, и на пороге нарисовался плотный охранник в камуфляже. Парень не намного старше меня. Первые его слова ударили счастьем по моим напряженным нервам.

Привет тебе с воли. Аспирант лично кланяется. Просит потерпеть, адвокаты подключены. Смотрящий по СИЗО в курсе. Всё будет нормально. Сюда тебя выдернули по заявке.

С этим словами парень отстёгивает кровать. Из кармана достает увесистый свёрток:

– Это тебе подкормиться. Я сутки дежурю до завтрашнего утра, так что организую тебе и горячего поближе к вечеру. А это все сразу съедай, ничего не ныкай. Ты арестант важный, в любой момент проверка нагрянуть может. Дал бы тебе сотик, но отсюда связи нет. Так что не грусти. Все будет тип-топ.