ОПЕР, или В городе нашенском

Подействовало мгновенно, сразу зашевелился. Я не рискую, забираюсь на верхние нары с ногами, забиваюсь в угол, двумя руками сжимаю банку с драгоценной жидкостью и финку. Но это всё лишнее. Туша вообще не может ступать на левую ногу, а вот пьян-то он не очень, и больно ему конкретно, весь взмок, пока наконец не взгромоздился на параллельные верхние нары. Ему активно помог подельник, и тут же хотел снова нырнуть под нары. Но я, оказавшись рядом, придержал паренька. Тот сжимается в ожидании удара. Как я ненавижу такие моменты, когда меня боятся.

– Не боись, дорогуша, тебе не передо мной ответ держать придётся, а вот стакашек самогончика выпить придётся. Этот вопрос не обсуждается.

Смотрит мне в глаза, не отводит взгляда. А кадр-то совсем не прост, с ним надо ухо держать востро. Пьет мелкими глотками, и видно, как ему не хочется. Ещё двести Туше – награда, так сказать, за послушание. Дохляк опьянел сразу, да и как иначе. Ударная доза, бараний вес и никакой закуски. Пытается снова нырнуть под нары, но я перепроваживаю его наверх. Так мне спокойней, все перед глазами. Перед этим тщательно его обыскиваю, и не напрасно. На правой ноге, чуть выше лодыжки, нахожу закрепленную резинкой крышечку от консервной банки с ровными краями, наточенными до бритвенной остроты. И такая гадюка сидела под нарами, готовая бесшумно выползти и напасть. Но теперь-то бесшумно с нар не спрыгнешь, тем более, пьяным в дугу.

Остается третий, он лежит неподвижно, может уже и остыл, сука. Слава Богу, дышит исправно, чуток подстанывая. Прими наркоз, тварь, глядишь, полегчает, и мне спокойней. Этот не отказывается, пьёт охотно, поддерживая челюсть рукой. Она у него наверняка сломана. Вот так-то, милашка, не всегда коту масленица, пришло время ответ держать за свои козьи дела. Самогон его взбодрил, беспредельщик устроился на корточках, в классической тюремной позе. Достал из кармана какую-то таблетку и заглотил. Закуривает. Ему сейчас ни до чего и ни до кого нет дела, кроме своей боли. Место я ему определил у двери, где сам находился недавно. Он не возбухает. Докуривает и через минуту валится на бок. Почти отрубается. Все, кажется, определены, а я боюсь даже закрыть глаза, до утра ещё так далеко. Финку не выпускаю из правой руки. Время, кажется, остановилось. Каждый час поднимает свою буйную голову Туша, заглатывает стакан самогона и снова отрубается. Мне тоже хочется выпить, но нельзя, пьяный сон уж больно крепок, а пробуждение будет плачевным. А может, их связать? Можно, конечно, но не охота. Проще разрезать сзади брюки. Больше для прикола, конечно, чем для безопасности. Читал когда-то в книжке, так во время войны контрразведчики поступали. Нет, не стоит этого делать: по моей версии они сами напились и друг друга покалечили. Я тут совсем не при делах. Я всё время сидел в уголке и только смотрел. Изучаю содержимое небольшой хозяйственной сумки, которую обнаружил на гвоздике под столом. В ней кусок сала граммов на семьсот, чай и сахар-рафинад. Там же нахожу маленький кипятильник, всего на одну кружку. Вот это подарок! С горячим и крепким чаем я точно не усну ни на минуту. Время хоть и ползет медленно, но теперь у меня есть занятие. Я не спеша уничтожаю чужое сало с хлебом. С собой ничего брать нельзя, тем более из такой позорной хаты. Я не знаю уголовных законов. А не знаешь, значит, не мудри, а то сам себя перехитришь. Ещё неизвестно, можно ли было сало, предназначенное этим чмошникам, жрать. В будущем не стоит об этом распространяться. Жалко, что придётся оставить чай, сахар и кипятильник, а то потом из-за такой мелочи не оправдаешься. От этих мыслей сразу аппетит пропадает, отложил еду в сторону.