ОПЕР, или В городе нашенском

– Из ШИЗО, так из ШИЗО. Туда и верните. Результаты обследования мне лично и побыстрее. А у вас, молодой человек, претензии, жалобы имеются?

– Нет. Всё просто отлично.

Полковник и сам уже понял, всё снова на его стороне. Вот только что случилось? Как умудрился парень вывернуться из непроходной ситуации? Ну, это скоро выяснится. А он, полковник Роман Чуденко, уже фактически владелец денег, лежащих в его столе. Понятно, почему красавица не обговаривает приличные условия содержания для любимого. Такой кадр в любой камере выживет. Смотри ты, пресс-хату на уши поставил. Что это именно так, сомневаться не приходится. Уж больно демонстративно финка в стол воткнута. Куда уж дальше-то. Но это всё пустяки, просто сегодня его день, и красавица посидит у него ещё часик, он с удовольствием поглазеет на её роскошную грудь. Неплохо бы поиграться с такой аппетитной тёлкой, но этот вариант не прокатывает – он уже взял деньги. Всё должно быть максимально справедливо.

В кабинет Роман Васильевич вернулся в отличном настроении: и денежки в карман упали приличные и вполне законно, и от начальника по режиму освободится. «Поедешь, друг милый Паша, в места не столь отдалённые. Поработаешь, зоной поруководишь, а там видно будет. А то сразу на козырное место в городе нацелился. Не учёл ты, что меня сюда люди ставили и только им, моим корешам решать, где мне служить и в качестве кого. Знал бы ты, бедолага, под кого рыл, так на месте бы обосрался. Ещё не поздно, ещё обделаешься, когда узнаешь, как твою пресс-хату раком поставили. Не представляю, как объяснять будешь про холодное оружие и спиртное, которого в камере немерено оказалось. А тёлка просто прелесть, титьки так и просятся в работу, прямо вывалились наружу. Круто обнажилась. Это, я как понимаю, оружие второго плана, если „зелень“ не сработает. Я не рвач, обойдусь первым вариантом. Жена у меня нисколько не хуже, а в постели может быть и лучше. По ночам нам совсем не скучно вдвоём, такое вытворяем, что дух захватывает. Да и какие мои годы, только-только сорок стукнуло, сколько ещё подобных просительниц будет», – душа его пела.

– Итак, на чём мы остановились? Вашего друга надо перевести в приличную камеру с нормальными людьми. Правильно я понял?

– Совершенно верно. Главное, чтобы в камере было столько же коек, сколько и заключенных. И люди были все правильные, без всяких там компрометирующих статей и прочего. Меня не волнует, на сколько человек будет камера. Хоть на пять, хоть на сорок. А если мой друг раньше выйдет, то оставшиеся деньги остаются в учреждении, так сказать, на благотворительные цели. Вот и всё. Товарищ полковник, я не много прошу, правда ведь? И в будущем мы можем быть очень полезными друг другу.

Женщина улыбалась так нежно и ласково, что сердце полковника опять чуть дрогнуло. Но острый ум подсказал, это всё игра, спектакль на публику. Пора прощаться, а то не ровен час… Глаза-то не могут оторваться от этих бабских прелестей.

– До свидания, буду рад, если встретимся в более тёплой обстановке. Не переживайте, ваше желание будет незамедлительно исполнено. Зайдите через день-другой, я все финансовые дела документально оформлю.

– До свидания, господин полковник. Была рада познакомиться с таким красивым и душевным человеком.

Наконец распрощались, закончился обмен любезностями. Оказавшись в своей машине, женщина облегчённо вздохнула: «Слава Богу, обошлось без обжиманий. И никуда бы не делась, пришлось бы давать прямо в этом мрачном тюремном кабинете. Ведь Николу, говорят, прессуют по полной и всё ещё совсем не закончено, но тропиночка-то протоптана. Полкан денежки очень любит. А кто их не любит-то, разве какой придурок конченный, на них в этом мире всё держится». Она ещё раз глянула на высокую грязно-серую стену, в душе содрогнулась, зябко запахнула шубку под горло и плавно тронула машину. Неужели ещё раз приехать придется сюда?

Был бы человек, а статья найдется