ОПЕР, или В городе нашенском

Мои проблемы на сегодня закончились. Но когда я оказался на улице, среди людей, которые мне улыбались открыто и доброжелательно, стало как-то не по себе, неуютно. Захотелось спрятаться, забиться в тёмный угол и замереть, выжидая, пока эта неуютность не исчезнет. Первые симптомы шизы. Зашёл в первый попавшийся бар, где приличная рюмка коньяка поставила всё на свои места и продолжил путь, не зная, куда и зачем, просто так слоняясь без цели. Просто шёл и шёл. Изредка заглядывая в бары, пока в одном не остался среди футбольных фанатов, что-то орущих, жующих и наливающихся пивом. На огромном экране телевизора транслировался футбольный матч, на который мне было наплевать. Я так и не вник, кто с кем играет. Не мог вспомнить, где я зацепил двух подруг, как и не мог вспомнить, трахался я с ними или нет. Скорее всего, нет. Девчонки спали одетые в кровати, я одетый на диване. Судя по пустым бутылкам, выпили мы немало. Остатки коньяка, в количестве ста граммов, привели меня в чувство. По крайней мере, понял, что пока не приму душ, не смогу толком шевелиться. Дело нехитрое, а заняло почти час, зато теперь смогу добраться до яхты. Хотя время еще есть. А вот деньги? Удивительно, но и деньги были на месте. Оказывается, я пропил совсем немного. Вот что значит Европа, Старый Свет – цивилизация, одним словом. Здесь человека не оберут, пользуясь его пьяно-невменяемым состоянием. Итак, подвожу итоги и решаю, что делать дальше. Денег осталось ещё много, я их оставлял, чтобы пропить, прогулять. Придётся повторить. Значит, на яхту и всё, что с ней связано, забиваю, если срочно потребуюсь, они знают, где меня найти. Что делать с этими подружками? Для начала разбудить, ещё надо заказать в номер выпить и что-то перекусить. Официант оказался сообразительным малым. Хотя этому малому было за сорок с лишним. Опыт общения с такими клиентами, как я, у него наверняка громадный. Он в два захода принёс литр коньяка, пива и какого-то сладкого вина. Под всё это закуска, в которой преобладает солёная рыба в разных вариантах. Девочек будить не пришлось, почувствовали, что стол накрыт и продолжение следует. Едва только за официантом закрылась дверь, как они со стоном зашевелились. Да, не повезло вам милые, не с тем клиентом связались. И не только не заработали, а ещё как минимум на два дня из работы выпали, а может и больше, ведь ещё не вечер и праздник продолжается. Я не торопил. Спокойно ждал, пока они приведут себя в порядок. Рюмка коньяка меня излечила, и я просто рвусь в бой. Вот только не знаю, с какого конца начать: то ли с коньяка, то ли с девочек. Интересно, где это я их подцепил? В футбольном баре их точно не было, в такси из этого самого бара ехал один. Память понемногу возвращается. Душа требует ещё соточку, но пока потерплю. Подожду своих дам, а вот и они. В принципе, ничего особенного, девчонки как девчонки, одна филиппинка. После душа смотрятся свеженькими и аппетитными. Обе среднего роста, с гибкими фигурками. У смуглянки вообще миловидное личико, волосы кучерявые, скорее всего, не от парикмахерского искусства и, видно, жёсткие от рождения. А она совсем ничего, поставим её на первый план. Вот накатим по стопке и посмотрим, что к чему. Вторая постарше, лет так за тридцать. Светлая, явно славянского происхождения. Не удивлюсь, если окажется землячкой. Она улыбнулась мне, как старому другу, открыто и весело. Молодец, от её улыбки у меня на душе стало светлее. Джинсовая юбочка короткая, как и положено при её профессии. Брякнулась в кресло, нога на ногу, рекламирует очень даже аппетитные ножки. Она уже готова к работе. Видно, решила наверстать упущенное. Вот и замочек джинсовой жилетки, надетой на голое тело, пополз вниз и остановился на самой интимной границе. Продолжает улыбаться ласково и очень зазывно. Помнит, как меня зовут. Нежно пропела пару раз: «Мой Ник!» Их имен я не помню, и мне на это плевать. Вношу раскол в их ряды. Сто евро перекочёвывают из моего кармана в трусики блондинки. Смуглянка напряглась и уже не улыбается. С каждой минутой становится всё агрессивней. Видно вспомнила, что работа вчера не состоялась, а соответственно, и заработка ноль. Пытается что-то мне объяснить по-английски. Дура, я и по-русски сейчас плохо понимаю. Подсела ко мне на диван совсем близко, гибко изогнулась и тараторит, не переставая. Улавливаю некоторые слова, кажется всё понятно. Ей надо тоже заплатить, и все будет о'кей. Не переживай, чумазенькая, всё будет тип-топ. Моя правая рука касается её маленькой упругой груди, чётко обрисованной белой футболкой. Не удержался – сосок так соблазнительно обозначен под тонкой материей. Выдержала паузу длиной в секунду, чтобы клиент оценил её прелесть, и грациозно выскользнула из моих рук. Я не настаиваю, мне пока не до этого, хотя желание нарастает. Коньяк не вытравил из души вчерашнюю чёрную меланхолию. Светленькой не понравилось, как я обнимаю конкурентку, и она наливает себе вина. Правильно, детка, надо выпить, чтобы снова поселился в душе праздник. Наливаю себе коньяка, правда, немного, на один глоток. Не стоит напиваться в присутствии таких очаровательных женщин. Если и напьюсь, то только с ними вместе. Филиппинка пить не хочет, боится потерять ещё один рабочий день, но и не уходит. Надеется получить с меня деньги. Опять что-то быстро говорит, и я понимаю только одно слово: «Полиция». Какая полиция? Я не собираюсь поддаваться на дешёвые уловки. Мне становится весело и интересно, как это у неё всё получится. Говорю: «О'кей, лет гоу полис». После второго глотка коньяка вспомнился английский. Моё равнодушие к возможному прибытию полиции просто бесит женщину. Она начинает что-то говорить подружке, но та безразлично отмахивается, мол, не пори чушь. Я делаю джентльменский жест – наливаю вино и протягиваю фужер смуглянке. Светленькая обслуживает себя сама. Фужер проститутка не берет, всё повторяет, как заклинание: мани энд мани. Надо привести в чувство иностранку. Не понимает, коза цветная, с кем имеет дело. Нежно улыбаюсь ей, щёлкаю по носу лёгким щелбанчиком, но, наверняка, чувствительно. Та ошарашенно смотрит пару секунд. Потом вихрем выметается из номера. Светленькая смеётся, она, кажется, уже пьяна. Наливаю себе ещё глоток коньяка, но выпить не успеваю. В номер возвращается обиженная туземка в сопровождении официанта, этакого славного малого. Он, скорее всего, заодно сутенером и вышибалой подрабатывает. Подходит небрежно ко мне, берёт мою правую руку в захват, видно, желает показать своё физическое превосходство. Вот придурок голландский, я тебя сейчас по стенке размажу. Здравый смысл подсказывает, что этого делать не надо. Я всё же в чужой стране, а мы, русские, вызываем у местных справедливое чувство ненависти. Спокойно освобождаю руку, силёнок у товарища маловато, хотя и не такой уж он слабак. И чтобы он больше не тешил себя пустыми иллюзиями, резко толкаю мужичка в грудь. Он пролетел метр и благополучно приземлился в кресло. По глазам вижу, ему уже не до разборок. И чтобы закрепить успех, толкаю обвинение на ломаном английском, мол, девушка работать не хочет, много пьет. За что ей платить? Называю официанта сэром, подсластив ему пилюлю после всего произошедшего. Правильно я сделал, что приплёл это словечко, кажется, восстановил между нами дружеские отношения. Кому понравится лететь метр и остаться с вывихом руки. Мужичок сообразительный, да другие в такой сфере и не работают, он тут же суровым голосом хозяина что-то выговаривает обиженной женщине. Наверное, объясняет, что клиент всегда прав, особенно когда этот клиент такой сильный. Инцидент исчерпан, мы в знак полного примирения замахиваем с официантом по рюмахе, и он удаляется, попутно ласково похлопал по попке свою неудачливую работницу. А та, ещё пылая ненавистью ко всем русским, наливает себе полный бокал вина, выпивает одним махом и закуривает. Мир восстанавливается полностью, когда я сую ей в руки меню и предлагаю заказать всё, что она хочет. Девушка врубается мгновенно и начинает просто светиться счастьем. Через десять минут официант, уже мой добрый друг, приносит сладкое десертное вино в умопомрачительной бутылке и сразу забирает за него сто евро. Кажется, я погорячился, так меня здесь в пять минут разденут под ноль, к счастью эта маленькая обезьянка больше ничего не собирается заказывать, увлечённая дегустацией крутого вина. Итак, в остатке шестьсот грамм коньяка и две большие бутылки вина, которые бодро уничтожаются девушками, и это ещё не считая пива. На столе куча тарелочек с разномастными и очень привлекательными с виду закусками. У меня, кстати, прорезался аппетит. Банкет продолжается, и уже ни о каких деньгах девушки не заикаются. Каждые полчаса заскакивает официант, который опрокидывает рюмку конька и тут же исчезает. Туземка смирилась с финансовыми потерями, что-то мурлычет себе под нос, не забывая отхлебывать из фужера. Я попытался было посадить её себе на колени, но она резко взбрыкнула. Нет и нет, давай сначала деньги. Светленькая, пьяная и счастливая, совсем не противится, когда я расстегиваю на ней жилетку. Она улыбается и страстно тискает свои небольшие белые грудки. Глаза прикрыты, счастливая улыбка на лице говорит, что она сосем не здесь, в номере отеля, а где-то далеко-далеко отсюда. Филиппинка грациозной кошечкой скользнула к ней, жадно прильнула к подруге. Целует её груди. Я, наверное, выпил мало, так как это меня совсем не возбуждает. Немножко не по себе от такой нетрадиционной страсти. Чтобы не мешать красавицам, ухожу в спальню. Выпитое на старые дрожжи, как говорят у нас дома, тянет ко сну. Эта пьянка продолжалась двое суток, и всё катилось так бы и дальше, но закончились деньги. За такси расплатился Георг на причале у яхты.