Опер. Под гнётом власти

Лучше не стало. Ни полбутылки коллекционного коньяка, ни абсолютная тишина не принесли облегчения. И даже не опьянел толком.

Со стоном вздохнул, когда телефон на столе завибрировал, а на экране всплыло имя бывшей жены.

– Тебя мне для полного счастья не хватало, – проворчал, взяв мобильный в руку и нажимая на кнопку принятия вызова. Один хрен не отстанет, будет звонить до помутнения рассудка. – Да?

– Андрюш, Илья! Он… – Марина зашлась в плаче.

– Нормально скажи, ныть будешь у своего психотерапевта, – оборвал её, едва сдерживаясь, чтобы не заорать на бывшую матом.

– Он из дома уходит! Собрал вещи и уходит! Ты слышишь? Алло!

– Да слышу, не ори. А сыну своему передай, пусть катится на все четыре стороны, – динамик зашуршал от удивлённого вздоха Марины. – Я ему не нянька, да и он уже давно вырос с того возраста. Если хочет уйти, пусть валит. А ты не волнуйся за сынулю. Он у тебя не привык в нищете жить. Работать не привык. Через неделю вернётся, когда бабло закончится, – а оно закончится, потому что Андрей завтра же перекроет поступления из волшебного горшка. Кашу варить сынуле никто больше не станет. Хотел взрослой жизни? Женщину себе отцовскую хотел? Удачи.

– Андрюш, ты что?.. Ты что такое говоришь?! Ты совсем там у себя в ментовке, что ли, озверел?! Это Илья! Твой сын, блядь! – завопила бывшая, а Вербин отвёл телефон в сторону, закрыл глаза, откидываясь на спинку мягкого кресла. В следующую секунду рыкнул и трубка, всё ещё визжащая голосом Марины улетела в стену.

Глава 7

Андрей не пришёл. Наплевал на своё обещание и забил на неё. А может, специально проигнорировал, проучить чтобы. Лиза уже плохо понимала, что на самом деле с ними происходит. В какой момент всё перевернулось с ног на голову?

Может, в тот, когда она сняла розовые очки и поняла, что интересна Андрею только как любовница, как красивая картинка и не более?

Ах, да… Она же не поняла. Пока он сам чётко не обозначил её место, сказав, что не хочет от неё детей. Её место в постели. Иногда за столом, когда он не успевает поужинать где-нибудь в ресторане и делает ей одолжение, поедая приготовленное ею блюдо.

Обидно? Скорее да, чем нет. Но чего она ожидала? Что он женится на ней? Что сделает равной себе? Наивно и глупо так думать. Ей никогда не стать Андрею настолько близким человеком, как та же бывшая жена, за которой закреплено железобетонное право звонить в любое время суток. Никогда Лизе не встать на одну ступеньку с его сыном, для которого Вербин даже горы свернёт. Она и не хотела занять их место. Она хотела иметь своё. Пусть более скромное, но место. Место в его сердце.

Допив, наверное, третью по счёту чашку чая, поборола волнение и мандраж, набрала его номер. Встав у окна, замерла в ожидании ответа, но отвечать ей никто не спешил. Андрей отключил телефон.

Заплакала. Не от обиды, нет. От идиотского, совершенно не уместного сейчас желания вызвать такси и поехать в Центральный. Просто чтобы увидеть его. Чтобы сказать, что она его любит. И что зря… Как же зря она вспылила там, в его машине. Ей следовало сказать то же самое, но другим тоном. Следовало хотя бы попытаться его понять.

А потом вспышкой в голове гнев. Слепой, полыхающий всеми оттенками ярости гнев. Почему она должна понимать и подстраиваться под него в то время, когда он даже не пытается понять её? Почему? Это ОНА год уже сидит взаперти! ОНА только то и делает, что угождает ему. ОНА терпит его сложный характер в то время, как её Сашка там страдает один-одинёшенек. Так почему она должна что-то понимать?

Быстрым шагом пойти в коридор, сорвать с вешалки шубу и, накинув её на себя, вылететь в подъезд, едва не сбивая с ног пожилую соседку. Впервые за всё время не поздороваться с приставучей бабкой и выбежать на улицу, чтобы скорее вдохнуть свежего, морозного воздуха.

А потом долго гулять по двору, время от времени снова и снова набирая его номер. А противный голос в трубке будет то и дело твердить, что абонент недоступен. И Лиза бросится бежать, куда глаза глядят. Чтобы ветер срывал с ресниц слёзы и они колючими струйками расползались по щекам. Чтобы прочь все мысли и побольше свободы. Потому что больше не может она в клетке сидеть. Хватит!

Остановилась лишь у знакомого здания, мерцающего разноцветными огнями. Отдышалась и немного успокоилась. А потом вошла в торговый центр, свернула по блестящему коридору и в кафешку. Время уже позднее, но тётя Таня ещё не ушла.

Вскочила из-за столика, за которым читала газету и, всплеснув руками, бросилась к Лизе.

– Что случилось, Наташ? Ты что, плакала? Замёрзла опять? Да что же это… Ну-ка, иди сюда! – холодную Лизину руку обняла тёплая ладонь женщины. – Присядь вот здесь. Сейчас я тебе чаю сделаю.

– Нет… – прошептала замёрзшими, потрескавшимися от мороза губами. – Не могу я больше чай этот пить. Надоело. Не лезет больше.

Тётя Таня непонимающе сдвинула брови, снимая очки, в которых просматривала газету.

– А чего ты хочешь, милая? Скажи мне. Не зря же ты ко мне в такое время прибежала. Значит, могу чем-то помочь?