Оперативный гамбит

Повторяю, это были еще просто абстрактные рассуждения. Но просто так уж получилось, что именно в этот вечер — часов около одиннадцати — мне позвонил Сережа Цветаев из отдела специальных операций. Звонил он совсем не по работе. Его жена — учительница — хотела организовать для своего класса экскурсию в Русский музей, и Цветаев через мою маму просил уточнить, как это делается, сколько это может стоить и так далее. Мама в тот вечер уехала в гости к подруге, и наш разговор был, собственно, ни о чем. Я просто обещал, что сам у нее все выясню и Сергею завтра перезвоню. О работе тоже немного поболтали — менты без этого не могут.

Вот так в моей голове причудливым образом и смешались: Раджабов, торгующий барахлом на рынке и квартирами, из которых он попросту вытеснял законных обитателей; незнакомый мне уваровский родственник с далекого Урала, могущий претендовать на квартиру в Санкт-Петербурге, о чем он, впрочем, скорее всего и не ведает; сама эта квартира, расположенная в двух шагах от рынка, где Раджабов является частым гостем; Сережа Цветаев и его отдел, ведающий таинственными специальными операциями, среди которых есть одно более-менее понятное направление — оперативное внедрение. И выкристаллизовалась эта фантасмагория в некую, повторяю, идею, суть которой заключалась в оперативном внедрении нашего сотрудника в раджабовские — а вернее сказать, в «агасферовские» — дела под личиной уваровского родственника из Перми.

Предложение это, на первый взгляд, казалось настолько нереальным и где-то даже глупым, что незамедлительно было принято к обсуждению. И, чем дальше мы: я, Платонов, Шишкин и Цветаев — обсуждали его, тем яснее становилось, что из этой глупости при должной организации очень даже может что-то получиться. Естественно, идея базировалась не на пустом месте — прежде чем обсуждать ее всерьез, мы предприняли определенные телодвижения. Сначала я, само собой, заручился согласием самого Уварова — без этого, как вы понимаете, всю эту бодягу и затевать было бы невозможно.

— Только одно условие! — в ультимативной форме заявил Михаил. — Моя кастрюля[19] ничего знать не должна! А то вышвырнет из квартиры и вашего Штирлица, и самих бандитов, а потом еще и в конторе разборки учинит. Я ей просто скажу, что там ненадолго коллега поселился, которому жить временно негде.

Во-вторых, мы установили, что с соседями по лестничной клетке Ольга Николаевна Волкова — так звали уваровскую тетку — особо тесных отношений не поддерживала. Здоровались, когда встречались, иногда забегали друг к другу по пустякам, а так, чтобы быть в курсе всех семейных обстоятельств, — такого не было. Поэтому кому была завещана квартира — соседи не знали. А вот тот факт, что у покойного Григория Трофимовича есть сын от первого брака где-то на Урале — слышали, и это опять нам на руку.

Ну, а про географическое расположение квартиры, находящейся в районе рынка, где у Раджабова деловые интересы, я уже говорил.

Цветаев аж руки потирал от удовольствия — все складывалось удачно. Но у меня на этот счет своя точка зрения. Не нравится мне это! Не люблю я, когда все с самого начала идет слишком гладко, — обычно это плохо кончается. Никогда, например, не забуду памятный эпизод одного из своих первых дел в РУОПе, тогда еще называвшемся ОРБ.