Оперативный простор

– Как у него дела, как здоровье – не заболел ли часом? – с прежней любезной и даже чуточку подобострастной улыбкой продолжил осведомляться я.

– Да нормально у него всё, здоров как бык, – весело откликнулся первый ступивший через порог «чекист».

Глава 27

– Ноги вытирайте, – резко потребовал я, сбивая тем самым налётчиков (а у меня уже не оставалось сомнений в том, что это были именно они) с заранее выбранной тактики.

Если у врага преимущество, а особенно численное – вытолкни его с проторенной колеи, заставь играть по своим правилам. Это сработало даже с бандой Левашова, ну а провернуть сей маневр с парочкой грабителей – сам бог велел.

Командный тон подействовал безотказно – оба ряженых (и везёт же мне на эту публику) слегка растерялись и послушно вытерли ноги об коврик возле двери.

Это дало мне парочку таких драгоценных секунд, за которые я успел вытащить револьвер и спрятать его за спиной.

В голове закрутились варианты дальнейших действий. Мёртвыми они никому не нужны, у них за плечами ни один налёт, могут, да просто обязаны быть подельники. Значит, брать субчиков надо живьём, колоть до характерного треска, выходить на всю цепочку: от наводчиков до тех, кто изготовляет качественные «ксивы», а потом сбывает награбленное.

От двух трупов толку мало. Дел не поднять.

Тут первый и самый болтливый из «чекистов» опомнился и наставил на меня ствол браунинга. Этот налётчик явно был кручёнее и старше второго – лопоухого парня, моего ровесника.

– Где брюлики и рыжьё? Показывай, буржуйчик хренов, если хочешь жить! – грозно рявкнул он.

Ну вот, началось в колхозе утро… Я с деланным испугом закивал.

– Только не убивайте, пожалуйста. Я… я всё покажу. Всё там, в комнате, – честно говоря, страх играть было не особенно трудно. Меня действительно слегка потряхивало.

Смерти боятся все. Даже те, кто уже раз её пережил, каким бы каламбуром не казалась эта фраза.

– Ну давай, веди, – ощерился старший, обнажая гнилые зубы.

Я спиной попятился к гостиной, мямля на каждом шагу:

– Христом богом заклинаю – только не убивайте… Пощадите, пожалуйста. Честное слово, никому о вас не скажу…

– Будешь хорошо себя вести – оставим в живых, – пообещал «чекист», но в его взгляде читался вынесенный мне смертный приговор.

Стоило всем оказаться в гостиной, как я «запнулся», потерял равновесие и повалился на диван.

Хлоп!

– Сука! – завопил старший налётчик.

Я прострелил ему руку, заставив выронить браунинг.

Лопоухий среагировал моментально. Сразу оценил исходящую от меня опасность и ломанулся к дверям.

– Стой, сука! – заорал я, но крик не подействовал.

Страх гнал второго налётчика вперёд.

Я кинулся за ним, успев подхватить с пола браунинг раненного бандита – ещё не хватало, чтобы тот пальнул мне в спину.

С грохотом распахнул дверь, оказался на лестничной площадке.

Лопоухий нёсся вниз, перепрыгивая сразу через несколько ступенек.

Две пули, которые я пустил над его головой, заставили бандита присесть на корточки. Он мелко задрожал и стал походить на перепуганного зайца.

– Возьми шпалер за рукоятку и брось мне. Быстро!

Налётчик послушно выполнил мой приказ.

– Сколько вас – двое? Или ещё кто-то на стрёме есть?

– Нет больше никого. Дядька Василий сказал, что двоих на дело хватит! – жалобно замычал лопоухий.

Ага, кажется, тут у нас семейный подряд: дядя с племянником. Хороша семейка, нечего сказать.

– Так и сиди, сволочь! – велел я, для пущей убедительности поведя дымящимся стволом револьвера в его сторону.

Снизу прибежал взволнованный Шуляк. Он недоумённо уставился на грабителя, сидевшего на корточках.

– Быстров, что за хрень? На пять минут тебя одного оставить нельзя!

– Это налётчики, – пояснил я. – Выдавали себя за сотрудников ГПУ. Один остался в квартире Хвылиных – я его ранил в руку. Ты пока этого посторожи, а я раненого спеленаю.

– Замётано! – кивнул Шуляк.

Я вытащил Василия на лестничную площадку, присоединил к племяшу.

– Слушайте, мусора, может, договоримся?

– с вялой надеждой спросил глава криминальной семейки.

Шуляк дёрнулся к нему, хотел заехать кольтом по башке, но я остановил напарника.

– А что предложишь? Деньги и драгоценности сулить не нужно – не интересно.

– А если много денег? И не просто денег – а николаевских золотых рубликов? Что скажешь, легавый? Там и на тебя хватит, и на кореша твоего…

– Тебя как зовут, Вася? – слегка перефразировал я «ДМБ».

– Так Василием и зовут, – удивился он.

– Тогда иди на хрен, Вася! Тебе сразу было сказано: бабло, рыжьё и брюлики нам фиолетовы… то бишь до лампочки… Короче, не интересуют от слова «совсем», – поплутав в словесной эквилибристике, наконец пояснил я собственную мысль. – Как же с вами, урками, скучно! Может, ты с Лёнькой Пантелеевым знаком? Он по аналогичной схеме квартиры ломает. Если бы навёл на него, мы, глядишь, чего-нибудь и придумали. Ну, колись, Вася…

– Не, слышать про Лёньку слыхивал, но не знаком, – вздохнул Василий.

– А может, ты нам горбатого лепишь? – зло прищурился Шуляк.

– Командир, правду говорю. Мне этот Лёнька никто, к тому же он из ваших, мусорских, хоть и бывший. Такого сдать не западло! – заверил налётчик.