Оперативный псевдоним «Ландыш»

У женщины порозовели щеки.

— Рада была с вами познакомиться, — ласково сказала ей Оля. — Спасибо за помощь.

Ольга выскочила из вагона в последнюю секунду и, оглянувшись в окно, увидела, как Свистунов и тот мужчина садятся на свои места.

«Молодец! Он его задержал», — с благодарностью подумала она.

— Ольга Васильевна! — окликнул ее мужской голос сзади.

Оля обернулась. Перед ней стоял мужчина с газетой в руках.

— Степанов, — представился он, забирая у нее чемодан. — Как доехали? Мы с вами на аэродром. Полетите военно-транспортным самолетом. В Москве вас встретят.

Успокоилась Оля, только когда самолет набрал высоту. Кроме нее летело несколько офицеров. Но они сидели отдельно. Ольга не заметила, как заснула.

— Девочка моя, — явственно услышала она голос. — Собери все силы. У тебя впереди еще много испытаний.

— Бабушка? — удивленно спросила Оля: она только слышала слова, но даже не видела силуэта того, кто с ней разговаривал.

— Да, Олечка. Это я. Будь умницей. И береги себя.

Глава 8

Пробуждение не было радостным. На борт за Ольгой никто не поднялся. Из самолета ее выпустили последней. У трапа стояла черная машина — Оля еще не видела таких. Вместо приветствия мужчина, стоявший у трапа, молча открыл заднюю дверцу.

— Куда мы едем? — спросила Оля, стиснутая двумя провожатыми с двух сторон.

— Э-э… Некоторые формальности, — промямлил мужчина на переднем сиденье.

Оля затихла. Она смотрела в лобовое стекло, потому что боковые были задернуты подобием занавесок. Это угнетало.

«Моя секретность закончилась в Берлине, — подумала Оля. — Незачем меня так странно…»

Они въехали во двор какого-то здания, и ворота за ними закрылись.

— Выходите! — скомандовал мужчина. — И идите прямо. Не оборачивайтесь.

Перед Олей открылась дверь — одна из трех во дворе-колодце, и она вошла в ярко освещенное помещение. Офицер в странной форме повел ее по коридору. При этом он шел сзади, а Ольга с чемоданом впереди.

— Стойте! — снова раздалась команда.

Офицер постучал в дверь, открыл ее и знаком показал, что Ольге надо войти.

Комната была небольшой и скромно обставленной: стол, два стула и… решетка на маленьком окне. За столом сидел грузный мужчина.

— Проходите, садитесь, — пригласил он Олю. — Я — старший следователь НКВД полковник Афанасьев. Кто вы?

Оля сосчитала до трех.

— Я буду разговаривать только с представителем разведуправления, — с усилием сказала она по-русски.

— Напрасно. Я предложу вам другой вариант. Вы напишите мне, где, когда и кем были завербованы, а я, так и быть, оформлю вам явку с повинной. И не притворяйтесь, что вы меня не понимаете. И акцент ваш дурацкий уберите. Не тратьте напрасно свое и наше время.

Ольга молчала.

— Когда вас разоблачат в разведке, то снова привезут ко мне. Только тогда у нас с вами будет совсем другой разговор. А сейчас я бы мог даже устроить вам свидание с родителями. Хотите?

Оля улыбнулась.

— На тот свет еще не хочу, — тихо ответила она. — Я не буду говорить без представителя разведки.

— Встать! Я вас заморю голодом. И вы мне все скажете! Все! Я таких, как ты, перевидал. И запомни: предательство не имеет срока давности.

И Афанасьев попытался рывком выхватить из ее рук сумку. Ольга лишь на мгновение опередила его.

— У вас есть доступ к секретным материалам? — спросила она громко. — Покажите мне разрешение разведуправления на мой обыск!

— Тихо, тихо, — примирительно сказал Афанасьев.

И снова, перегнувшись через стол, попытался выхватить сумку.

— Не сметь! — закричала Ольга. — Звоните в разведуправление немедленно!

— Ай-ай! Какие мы грозные! Заждались вас там, наверное. Да я могу тебя на месте расстрелять!

— Не промахнетесь? — спокойно уточнила Ольга. — А меня, между прочим, ждут. И вы за это ответите.

Афанасьев весело рассмеялся.

— Вы же сами пришли ко мне с повинной, — язвительно ответил он и бросился к чемодану.

— Меня привезли сюда насильно, а вы…

— Все! — перебил Афанасьев. — Тебя отведут в камеру. Посидишь, подумаешь. Завтра кричать перестанешь.

И он нажал скрытую от глаз посторонних кнопку на краю стола. Ольга слышала, как кто-то вошел и встал сзади нее.

— Позвоните, пожалуйста, в разведуправление, — попросила она.

Она уже минут пять стояла перед полковником и понимала, что тот, кто находится позади, легко выбьет сумку из ее рук. Одним движением она высыпала ее содержимое на стол.

— Зафиксируйте, что вы все это видели в присутствии вашего подчиненного. Чтобы потом не говорили, что я рассекретила материалы. Это на вашей совести.

В этот момент Оля радовалась только тому факту, что у нее с собой нет денег.

— У меня дипломатический паспорт. Я не имею к вам никакого отношения. И вы это прекрасно знаете, — пыталась урезонить она следователя.

Все было тщетно. Трое суток она провела в камере. Ее вызывали на допросы по ночам. Не давали спать днем. Один раз разрешили выпить стакан воды — солоноватой, абсолютно мерзкой на вкус.

— За вами уже выехали, — сообщил Афанасьев на рассвете четвертого дня. — Видимо, ты много знаешь.

Он бесконечно переходил с «ты» на «вы», что невероятно раздражало Ольгу.

— Но мы еще встретимся. Я тебе обещаю. И…

В дверь постучали.