Оперативный псевдоним «Ландыш»

— Ничего, — спокойно ответила та. — В конце года выпишем диплом. Пусть сдаст ваши уставы и философию. Ольга Николаевна — носительница языка. Я бы хотела, чтобы она пару раз зашла к нам на занятия. Пусть офицеры поймут, к чему надо стремиться.

Оля честно посещала все занятия по языку, где ее старательно избегали спрашивать, пока молодой человек за соседней партой не возмутился.

— Что ж, — грустно согласилась преподавательница. — Задайте товарищу Ольге какой-нибудь вопрос.

Парень спросил об особенностях Восточной Германии. Оля подробно описала природу, дворцы, чистоту на улицах, нравы простых немцев. В классе стояла тишина.

— У кого-нибудь есть вопросы? — улыбаясь, спросила «немка». — А кто может пересказать услышанное?

Оле посоветовали уделять больше времени политическим дисциплинам.

Через несколько месяцев Оля оценила правоту решения Караблина. Она стала лучше говорить на родном языке, начала осваивать «местные» обычаи и главное — она перестала бояться общения с соотечественниками. Кроме того, подготовка к экзаменам по истории партии, философии и научному коммунизму открыли ей глаза на многое происходящее в стране.

«Мир вокруг меня изменился, — думала она, читая тексты очередных пленумов. — Жизнь нигде не стояла на месте».

Дочке нравилась мама-ученица. Они вдвоем ходили иногда гулять. И однажды девочка поделилась сокровенным.

— Знаешь, у мамы Лены и папы пропал ребенок. Когда мы вернулись, папа уже знал, и мама очень плакала. Я слышала, как она кричала ночью: «Они же обещали!» Так что я у них одна. Ты не обижайся, но я останусь с ними.

— Я и не обижаюсь, Леночка. Я все понимаю. Я вот и не знала, что у них был ребенок.

— Это секрет. Не проговорись, пожалуйста, — строго попросила Лена.

— Девочка моя, мы перед Михаилом Аркадьевичем и Еленой Степановной в таком долгу, что у меня и в мыслях нет забрать тебя. Просто теперь они смогут поехать в отпуск, например. Или в гости сходить, в театр. Понимаешь?

Оля говорила эти слова и чувствовала, что не могло быть иначе.

«Одиннадцать лет разлуки, это не пять дней, не месяц. Это большая жизнь. Когда-нибудь Лена потянется ко мне. Но не сейчас».

И сердце ее при этом не сжималось от боли, потому что ее Ленхен была рядом. В памяти матери она так и осталась крошкой. А в воспоминаниях дочери жил только Лис.

В марте пятьдесят восьмого Ольгу вызвали в Управление. Знакомый генерал принял ее у себя в кабинете, разогнав всех из приемной.

— Вас хвалят в институте. Начальник позовет вас к себе на службу. Имейте в виду — это невозможно. Вы служите у нас.

Оля благодарно улыбнулась.

— Как вы знаете, после войны появилось новое государство — Израиль. У них есть своя разведка — МОССАД. Ее представители давно подобрались к Аргентине. Но ваш опыт бесценен. Я бы хотел, чтобы вы побеседовали с их представителями. Ответили на их вопросы. Но! Если у вас есть конкретные планы, то поделитесь ими вначале с нами. В конце концов, вы советский офицер. Помочь — это одно. А остальное — дело каждой разведки.

— Я понимаю.

— Так как? Есть планы? — улыбнулся генерал.

— Да. И вполне осуществимые. На мой взгляд, — четко сказала Оля.

— Поделитесь с Караблиным. Если он сочтет необходимым, обсудим вместе. У меня все. Вас проводят.

Мужчины из Израиля прекрасно говорили по-русски.

— Я из Белоруссии, он из Польши, — сообщили они Оле. — Нарисуйте план города, где вы жили.

— Итак, — начала Оля. — Вилла Генерал Белграно…

До вечера, дважды прерываясь на еду, она рисовала и рассказывала, где и кто живет, привычки, приметы и прочее.

На прощание безымянный мужчина из Белоруссии сказал, что «если дело выгорит, Ольгу наградят».

— Счастье, что вы остались живы, коллега. Русским повезло. Но… Будьте осторожны. Не высовывайтесь.

— Я выполнила свой долг антифашиста, — скромно ответила Оля. — Хочу еще раз напомнить. Там все друг друга знают. И опасны все. Особенно бендеровцы. Они ни перед чем не остановятся, поверьте.

Мужчины снисходительно улыбнулись.

А дома Олю ждал Караблин.

— Выкладывай свой план. Я почему-то обо всем узнаю последним.

— Позже, — попросила Елена Степановна, едва заметно указывая на Лену.

План Ольги был прост.

— У Генриха есть сын. Живет в Баварии. Увлечен лошадьми и марками. У меня с собой был пакет марок, но все исчезло. На некоторых стоял штамп нашего города. То есть печать почты…

— Ты хочешь, чтобы сын навестил отца? — сразу понял Михаил Аркадьевич.

— Да. Но с сыном должна приехать красивая, породистая, умная девушка. С безупречными манерами. И она подтолкнет молодого барона поехать в Аргентину, где он «догадается», что перед ним его отец. А дальше — все, что хотите. Генрих уязвим именно в этом. Кроме того, у половины этих сволочей дома остались семьи. Этот улей можно хорошо разворошить. Одного-двух пропустить, и захлопнуть мышеловку.

— Марки твои мы найдем. Откуда их надо отправить?

— Из Швейцарии или Германии. Там были марки с частью конвертов, на которых был указан точный адрес дома Генриха. Он там, кстати, официально Густав. Сын, по идее, сперва должен написать письмо и поблагодарить за неожиданный подарок. Дальше — дело девушки.