Операции английского флота в мировую войну

В эту самую ночь германский кап. — лейт. Фирле испросил разрешения попытаться подавить фланговый огонь британских кораблей, столь беспокоивший турецкие войска у р. Керевец. Разрешение было получено, и с заходом солнца турецкий миноносец Муаванет-и-Милнет, под командой Фирле, снялся с якоря и пошел вниз по проливу[133]. Идя самым малым ходом и придерживаясь обрывистого европейского берега, насколько только позволяла глубина, миноносец в 1 ч. н. благополучно миновал Beagle и Bulldog и, незамеченный ими в тумане, в скором времени обнаружил стоящие на якоре оба линейных корабля. В 1 ч. 15 м., когда Муаванет пробирался под мысом Эски-Хисарлик, с мостика Goliath его заметили. На опознавательный сигнал миноносец ответил каким-то сигналом и полным ходом бросился вперед. Goliath немедленно открыл огонь, но прежде чем успел сделать три залпа, в него попала торпеда, взорвавшаяся под передней башней. Почти мгновенно вторая торпеда ударила у носовой дымовой трубы. Корабль начал сразу валиться на левый борт, и в тот момент, когда он почти совсем лежал на боку, третья торпеда, попавшая под кормовой башней, его прикончила. Попадания торпед следовали одно за другим с такой быстротой, что раньше чем находившиеся внизу люди успели выскочить на палубу, Goliath перевернулся и, продержавшись несколько минут на поверхности вверх дном, скрылся под водой. Неприятель исчез в темноте бесследно; почти сейчас же спешившие на помощь суда приняли посылаемые из пролива торжествующие радио: «Попали три торпеды». «Потоплен, потоплен…» «Британский линейный корабль затонул». Радио было дано около 3 ч. н., и миноносцы Wolverine и Scorpion полным ходом бросились к мысу Кефец в надежде отрезать противника. Несмотря на тяжелый обстрел с берега, миноносцы долго оставались у Кефеца, но безрезультатно. Спасение команды Goliath сильно затруднялось полной темнотой и сильным течением: из 750 человек экипажа погибло 570.

Таковы были последние известия из Дарданелл в тот самый день, когда в Лондоне собрался Военный совет для решения вопроса о том, какую форму должна принять операция, которая в случае ее продолжения до решительных результатов возлагает на Совет обязательство гораздо большее, чем предполагалось первоначально.

С 19 марта после неудачной атаки узкости флотом, когда состоялось решение приступить в Дарданеллах к совместной операции флота и армии, Совет не собирался. Прецеденты такого длительного перерыва имелись в прошлом. В течение всех войн XVIII столетия практиковалась система, по которой кабинет дав санкцию на начало кампании, предоставлял ее ведению главы кабинета и военного министерства и не вмешивался в дела, пока не поднимался какой-либо крупный политический вопрос, связанный с отношениями с союзниками[134].

Как раз подобное положение создалось теперь. На состоявшемся 14 мая заседании Совета выяснилось, что различие во взглядах сухопутных и морских представителей не только не уменьшилось, но осталось столь же острым, как и раньше. Адмиралтейство уже уведомило де-Робека, что мысль о прорыве флота должна быть оставлена. Оно всегда рассматривало прорыв лишь как вынужденную операцию и никогда не согласилось бы на самостоятельное форсирование пролива флотом, если бы знало, что через три месяца найдутся свободные сто тысяч штыков. В данное же время, при наличии новых обстоятельств — подводной угрозы, итальянской конвенции и необходимости усилить состав Гранд-Флита — не могло быть и речи о возобновлении этой попытки. Операции в Дарданеллах сводились главным образом к действиям сухопутных войск, и поэтому приходилось считаться с фактом необходимости помощи не армией флоту, а наоборот. Поэтому морские силы, собранные в водах Галлиполи, не только не могли считаться слабее тех, которые находились там раньше, но, напротив, были сильнее и более удовлетворяли новой обстановке. Военно-сухопутные авторитеты сильно в этом сомневались, указывая на то, что в свое время надежда на удачный прорыв флота возлагалась на могущество артиллерии Queen Elizabeth. На успешность чисто сухопутной операции они не надеялись. Не отказывая в дальнейшей посылке на Галлиполи маршевых пополнений, а также подкреплений, обещанных ранее, руководители армии считали, что с наличными силами Гамильтон не сможет овладеть укрепленной позицией Килид-Бахр. Обстановка же на главном театре, а также нужды обороны Англии не позволяли усилить экспедиционный корпус.