Операция «Альфа»

Ход был сильный. На короткое время броня ироничной невозмутимости Ладыгина дала трещину, и в глазах его мелькнуло ошеломление. Если директор АПБР и был в курсе насчет сношений президента и министра обороны с Посвященным, то явно не обо всех аспектах. Этот для него точно стал сюрпризом, и большим. Видно было, что у Ладыгина в голове крутится чертова уйма вопросов, но он прекрасно понимает, что ни время, ни место для них неподходящие. Директор АПБР пытался найти один главный, ответ на который определит, как ему поступить, но пока не находил. Пахомов же смотрел на него и сознавал, что в данный момент решается его судьба. Что если Ладыгин примет решение не в его пользу, произойдет схватка с труднопредсказуемым исходом, ибо неизвестно, что за «лояльные» пришли с главой Агентства. А среди них вполне могут быть и такие, что способны убить мгновенно. Надо было сделать еще один ход, чтобы использовать момент нерешительности своего визави. Дмитрий Владимирович Ладыгин мог стать либо очень сильным союзником, либо крайне опасным врагом. А в нынешней ситуации врагов вокруг и так до… и больше.

Жестокая ирония: обладая благодаря крови сирены сверхубедительным голосом, Пахомов именно здесь и сейчас, в самый важный для себя момент, не мог его применить – на Ладыгине пси-блокиратор, а на «лояльных» голос сирены не действует. Зато попытку повлиять они наверняка почувствуют и воспримут как однозначно враждебный жест, и тогда колеблющиеся чаши весов склонятся в самую плохую для министра обороны сторону. Нет, тут нужно подобрать правильные слова непременно самому. Только вот времени на долгие словесные игры, взаимные недомолвки и ловушки уже не оставалось. Мысль, которая неведомо откуда пришла ему в голову, казалась безумной, и последовать ей выглядело чистой авантюрой, но что еще оставалось? Тут или пан, или пропал. И Пахомов решил пойти ва-банк:

– Узнав это предсказание, я ввел себе кровь двух разных видов Измененных. И выжил.

Ладыгин непроизвольно облизнул, видимо, мгновенно пересохшие губы.

– Каких?

Тут бы Пахомов предпочел не отвечать, но ему было жизненно необходимо, чтобы Ладыгин поверил, а потому произнес без задержки:

– Сирены и сверхбыстрого.

Короткий резкий вздох директора АПБР подсказал Пахомову, что тактику он выбрал верную. А ведь действовал-то по наитию, чуть ли не наугад. Он же не телепат – не мог знать, какие расклады и резоны крутятся в голове Ладыгина и что именно произведет на него наибольший эффект. Губы директора АПБР изогнулись в кривой усмешке, которая, однако, была столь напряженной, что выглядела почти судорожной гримасой.

– Две столь разноплановые порции крови. С очень мощным потенциалом каждая. Девяносто процентов обычных людей, закачав их в себя, не пережили бы этого. Думаю, вы сами догадываетесь, что это означает.

На самом деле Пахомов не догадывался. До этого самого момента, пока Ладыгин не озвучил в нужной последовательности очевидные в общем-то вещи. И теперь вывод напрашивался сам собой, да такой, что от него у министра обороны голова шла кругом.

– Я сувайвор? – хриплым голосом произнес Вадим Юрьевич, сам не веря, что он это говорит.

– Очень похоже на то. В начальной стадии развития. И свойства вы себе привили ну прямо-таки самые нужные в данный момент. Особенно для того, кому…

– Что?

– Придется стать лидером.

Эти три слова упали как камни в пропасть. И следующие замерли на языке Пахомова, потому что Ладыгин в свою очередь выстрелил в его сознание фразой максимальной пробивной силы. Эх, будь у него чуть больше времени на осмысление, если б не горели, там, внизу, дома и улицы Москвы, не раздавались издалека взрывы и автоматные очереди и не сидели в его голове намертво впаявшиеся в сознание образы всемирного апокалипсиса, предсказанного пророком, Вадим Юрьевич Пахомов, наверное, подобрал бы аргументы и нашел бы что возразить этому змею-искусителю, пронзавшему министра двумя кинжалами своего взгляда. Сказал бы, наверное, что Ладыгин несет чушь, граничащую с государственной изменой или даже являющуюся этой самой изменой.

«Вот оно! – гневно-торжествующе трепыхнулось в голове Пахомова. – Я знал, что он предаст!»