Операция «Арлекин»

— Она мне сказала! Я — ее мать! Это я придумала передавать вам журналы… и все прочее. Я!

— Ты лжешь!

— Сэр!

Оперативнику «Дельты» надоело, он видел что все идет не по плану и не хотел здесь дольше оставаться.

— Сэр! Надо уходить! Сэр скоро рассвет и нас увидят! Надо убраться отсюда потемну! Сэр, мы берем ее или как? Сэр!

Натирбофф пришел в себя, хотя он был полностью опустошен.

— Берем, — безразличным голосом сказал он. — Грузите ее в сани.

— Сэр, а что с вещами делать?

— С какими вещами? — Натирбофф не вполне понимал происходящее, он был ошеломлен, сбит с толку…

— Полный багажник, сэр, и в салоне еще. Сэр?

— К черту вещи. Уходим.

— Есть, сэр!

— Мои вещи! — возмутилась Чудкихис — там серебро, там настоящий богемский хрусталь. Что вы делаете?!

Но двое — боец SAS и «Дельты», прихватив «Арлекина», и заодно немного придушив, чтобы не трепыхалась, с облегчением поспешили к саням.

А Натирбофф не мог двинуться с места. Он стоял и смотрел вдаль, где тлело зарево огней большого города и чувствовал, как эта земля предает его… Как она предала его деда и бабку.

Он впервые возненавидел Россию.

Увидев, что один человек остался на берегу — боец Дельты вернулся.

— Сэр… надо уходить сэр.

Натирбофф не двигался.

— Сэр, надо немедленно уходить

Поняв, что с ЦРУшником что-то не то — боец Дельты силой сдвинул его с места и повел к саням. Натирбофф не сопротивлялся.

…

Катера барражировали на самой границе воды и льда, в стылой тьме. Прожектора не включали, все вождение — с очками ночного видения. В рубках — тусклый красный свет, чтобы не засвечивать очки. Ради снижения радиозаметности — убрали пулеметную турель на носу, так что, если что — отбиваться будет нечем. Впрочем у них только три пулемета, которые еще надо устанавливать, у любого советского пограничного сторожевика — скорострелка и противокорабельные ракеты. Если обнаружат, то лучшее — сдаться.

Возвращающийся конвой отсигнализировал только, когда до точки эксфильтрации осталось всего ничего. До того и катера, и конвой соблюдали радиомолчание.

— Есть контакт!

…

— Ромео танго браво, есть…

Катера устремились к точке возврата, управление осуществлялось по спутниковым терминалам, которые были совершенно секретными и использовались в ракетах «Томагавк». Пришлось обеспечить вмешательство на уровне командующего EUCOM чтобы обеспечить операцию с риском захвата оборудования противником такими терминалами.

Когда катера приблизились к краю ледового поля, со стороны материка включили фонарь. Фонарь был с ИК-фильтром, но через очки ПНВ его было видно…

— Есть контакт!

— У нас десять минут, быстрее.

Катера снова врезались носами в лед, сбросили сходни.

— Чисто!

— Давайте быстрее!

Подняли сперва людей, потом собак и оборудование. Все шло настолько хорошо, что даже не верилось.

— Чисто!

— Все люди на борту, сэр!

— Уходим!

Катера сдали назад и на предельной скорости пошли в сторону Швеции.

Генерал Гаррисон с удивлением посмотрел на толстую «бабушка». В его представлении — агенты выглядели несколько иначе

— Это и есть ваш шпион? — спросил он у Натирбоффа.

Натирбофф отвернулся, достал фляжку и принялся жадно глотать. Генерал подумал: не последовать ли его примеру, но решил не злоупотреблять до шведского берега и не подавать дурной пример подчиненным.

Стокгольм, Швеция. Посольство США. Март 1989 года

В посольстве в Швеции не было станции ЦРУ — она была общей на две страны и находилось в Хельсинки — но бюро связи было, и было оборудование. Дебрифинг по операции начался сразу же как только они прибыли в Стокгольм, то есть еще ночью…

— … Это есть это и есть ваш Арлекин? — помощник директора Гас Хатауэй не скрывал своего скептицизма — Знаете, я представлял его несколько… иначе.

— Нет. Это не Арлекин

— Тогда какого хрена эта пожилая дама тут делает, а, Мюрат? Мюрат?

— Послушай, Гас, — устало сказал Натирбофф, — может, хватит клевать друг друга? Я не виноват, что тебя выслали из Москвы, а я занял твое место.

— О… ты думаешь, проблема в этом? Проблема в том, что ваш внезапно появившийся… источник… сомнительной ценности, внес изрядный хаос в дела фирмы.

— Он не сомнительный. Арлекин много нам дал.

— Да, и мы пошли на немалый риск чтобы его вытащить. А теперь вы хотите сказать, что привезли непонятно кого?

— Надо пойти и выяснить

— Будь любезен, Мюрат.

Натирбофф потер лоб.

— Кофе найдется? Покрепче. Два, пожалуйста.

— И будь любезен… чтобы нам не пришлось потом эту даму возвращать русским со словами: извините, мы ошиблись.

— Нет. Ее — не придется…

…

Говорить с перебежчиком — это своего рода искусство, здесь тонкостей не меньше, чем в деле раскола преступника. Советский человек — совершенно другой, он живет в совершенно ином мире, полном опасностей и страхов, и надо знать, где мины, чтобы избегать их. Например, ни в коем случае нельзя ни в какой форме говорить о «предательстве». Только «выбрал свободу».

Натирбофф переоделся в обычный «рабочий» костюм — рубашка с коротким рукавом, брюки. Держа в обоих руках по бокалу (самое большое что нашлось) с крепким кофе, он вошел в комнату.

— Я — Мюрат.