Операция «Бременские музыканты»

Но это ему не помогло. Едва он сделал несколько нервных жадных глотков… Едва затихло в его горле пивное бульканье… Едва пробежал по небу и исчез вдали раскат грома, как наступившую тишину нарушил жалобный стон. И из-под той же кровати выкатилась человеческая голова, улыбнулась ему и приветливо хлопнула глупыми глазами.

Грибков тоже улыбнулся, хлопнул глазами и сказал раздельно:

– Этого. Не может. Быть. – Помолчал и добавил: – Кыш!

– Ап! – раздалось в ответ. – Голос!

Распахнулось окно, и в нем, на фоне грозовой тучи, появилась собачья морда в соломенной шляпе, на которой сидел мордастый кот в великоватой ему бейсболке. Собака мяукнула, кот тявкнул.

Грибков взвыл. И бросился вон.

Вот и второй этап закончился успешно. А вместо аплодисментов послышалось хлопанье петушиных крыльев. Потому что начался третий этап. Третье отделение представления…

Выбежав во двор, творец и любитель ужастиков мечтал только об одном: скорее в машину – и подальше от этих лающих гномов и мяукающих голов.

Грибков рванул дверцу, а из машины, словно направленный взрыв, вылетел на него взбешенный петух Василий.

«Это было прошлым летом, в середине января…»

Грибков развернулся и, прикрывая затылок руками, помчался к калитке.

Раздался удар грома, и перед калиткой остановились две черные машины. Финальная сцена.

Из машин вышли деловитые и спокойные люди в штатском. И столько в них было уверенности и строгости, что даже петух Васька это понял. Он оставил свою жертву, победно прокукарекал и метнулся на всякий случай за угол дома, откуда наблюдал за дальнейшими событиями боковым взглядом.

Один из приехавших, видимо, старший опергруппы, спросил налетевшего на него в калитке Грибкова:

– Гражданин Грибков?

– Не-а, – улыбнулся Грибков. – Я маленький гномик. – И он показал двумя пальцами: – Вот такой, – и отдал честь.

– Симулирует сумасшествие, – понимающе кивнул другой оперативник.

– Там, – Грибков махнул дрожащей рукой за спину, – там – нечистая сила!

– И мертвые с косами стоят, – насмешливо подхватил оперативник.

– Стоят! – закивал головой бедный Грибков. – И голова под кроватью…

– Говорящая.

– Ага. Смеется. Подмигивает. А морда глупая.

Старший опергруппы обернулся к машине и крикнул:

– Семенов! Подойди-ка!

Судя по всему, Семенов был врач. Он вышел из машины с чемоданчиком и в белом халате. Подошел к Грибкову, взял его за руку, потрогал веки и сказал старшему:

– На симуляцию не похоже. Скорее всего – сильное нервное потрясение.

– Ужастиков насмотрелся, – уточнил незаметно подошедший Алешка.

– Очень возможно, – согласился доктор.

Я тем временем оттащил в сторонку свою сумку с «театральным реквизитом».

Доктор прямо на улице сделал Грибкову укол и сказал:

– Сейчас все будет в норме.

Тут из второй машины вышел еще один человек – наш прихрамывающий папа. Похоже, увидев нас с Алешкой, он сразу сообразил, что к чему, грозно глянул на нас и сказал:

– Живо домой. Сейчас гроза начнется.

И мы поняли по его глазам, что главная гроза нас ждет дома.

А туча уже закрыла полнеба и нависла над нашим дачным поселком, но все не решалась хлынуть дождем, а только гремела громом и сверкала молниями.

– Пройдемте в дом, гражданин Грибков, – сказал старший.

– Только вместе с вами!

– Конечно, с нами, – согласился оперативник. – Вот постановление на ваш арест и обыск в вашем доме.

– Ищите! – воскликнул с чуть заметным торжеством в голосе Грибков. – Все, что найдете, ваше! – Похоже, он начал приходить в себя. Судя по его нахальству.

Все прошли в дом. А нам и на улице, под окном, было неплохо. Слышно, во всяком случае, очень хорошо.

Грибков держался нагло. И на все вопросы отвечал однообразно:

– Все ваши обвинения, граждане следователи, голословны. Как же я мог организовать производство видеопродукции, не имея для этого необходимой аппаратуры?

– Мы произведем обыск и…

Грибков нахально прервал милиционера:

– Производите! Но имейте в виду: если вы ничего не найдете, вам придется лично извиниться передо мной – это во-первых. И оправдываться перед начальством – это во-вторых! Потому что я не оставлю ваше самоуправство без последствий! Буду жаловаться!

– Приступайте, товарищи, – распорядился старший.

Долгое время мы ничего интересного не слышали. Так, какие-то звуки, неясные голоса и возмущенные вздохи Грибкова.

А потом он сказал:

– Ну вот! Я жду извинений.

– Товарищ майор, – раздался голос, – в доме есть подвал. Его тоже нужно осмотреть.

– Гражданин Грибков, выдайте, пожалуйста, ключи от подвального помещения.

– Да ради бога! – послышался звяк связки ключей, видимо, брошенной Грибковым на стол. – Вы там даже мышей не найдете!

– Пройдемте, пожалуйста, с нами. И понятых попрошу.

Мы с нетерпением ждали финала этой заключительной сцены.

И дождались. В холле снова послышались голоса, а среди них громче всех голос Грибкова:

– Нечистая сила! Проклятый дом! Гномы! Привидения! Это они мне подбросили! Я ведь сам, своими руками, вытащил из подвала аппаратуру! Примите мои извинения!

Мы еще немного, хихикая, послушали, услыхали, как кто-то кому-то диктует слова протокола: