Операция «Булгаков»

Тем более разомкнуть круг…

Оскорбляло пренебрежение, с которым заказчики обращались со мной. Каждый из них считал свою позицию непререкаемой. Если даже у них были для этого основания, я почему-то на дух не переносил такого рода убежденность. Я был уверен, мне предлагали из двух зол выбрать наименьшее.

В таком случае, что такое зло?

Следом потянулась цепочка других, не менее занудливых вопросов – кто капнул Клепкову насчет уговора на поминках? Кому больше не следует доверять? Впрочем, этот вопрос был из разряда риторических – доверять нельзя никому, даже Рылееву. Иначе как бы Толян узнал, что меня уже успели заинтересовать Булгаковым. В таких делах недопустимо раскрывать коммерческую тайну!

И все-таки, что такое зло?

Я был уверен – господину Гакову пришлось ответить на этот вопрос.

Жизнь заставила…

Кстати, в одном Клепков был прав – у энкэвэдэшника действительно не было издателя. Он обходил этот вопрос стороной, а я как-то не настаивал.

* * *

Из агентурно-осведомительной сводки

по 5-му Отд. СООГПУ

за 21 февраля 1928 г.

№ 311

«Видел я Некрасову, она мне сказала, что М. Булгаков намерен незамедлительно отправиться за границу, чтобы устроить взбучку некоему Каганскому, мошенническим образом присвоившему его авторские права на публикацию всего, что выходит за пределами Советской России. Тот якобы воспользовался его промашкой при составлении договора с издательством Ладыжникова, которому он, то есть Булгаков, доверил представлять его интересы за кордоном.(3) Этот Каганский также известен в Москве. Он являлся издателем журнала «Россия», в котором, как известно, вышла часть «Белой гвардии»[46].

Василевский – Не-Буква что-то знает об этом, но заговорщически помалкивает, что лишний раз подтверждает его интриганский характер, как, впрочем, и склочный нрав недавно вернувшегося из эмиграции Аркадия Бухова.

Они не могут без интриг. К сожалению, их жертвами обычно становятся люди наивные и доверчивые, такие как Булгаков…»

* * *

Из протокола допроса И. Н. Понырева

Следователь: …упоминал ли при вас гражданин Булгаков о своем желании выехать за границу и с какой целью?

Понырев: Да, упомянул. Однажды. Это случилось в конце 1927 или в начале 1928 года, сейчас точно не помню. Он сослался на обстоятельства, связанные с изданием его романа «Белая гвардия» в парижском издательстве «Конкорд» и хищением значительной части гонорара неким Каганским, сумевшим обманным путем выманить у Михаила Афанасьевича доверенность на представление его прав за рубежом. Простите, гражданин следователь, Булгаков не очень-то посвящал меня в свои дела. Я учусь в аспирантуре МГУ на факультете общественных наук, историческое отделение, и меня интересуют другие вопросы.

Следователь: Какие именно?

Понырев: Например, что такое зло? Этот вопрос, рассматриваемый в историческом аспекте, имеет отношение к моей научной работе. В чем классовая сущность зла и как пролетариат должен бороться с этой напастью – как с буржуазным предрассудком или как с реальной угрозой? С точки зрения христианской ортодоксии оно не может считаться разлившейся по миру заразой. Большое зло являет себя в качестве персонифицированной силы, некоей греховной твари, предавшей Бога-Отца, а если так, мы можем и должны ставить вопрос о его классовой сущности. Ну и так далее… Что касается семейных и профессиональных дел Булгакова я не очень-то в курсе.

Следователь: А кто в курсе?

Понырев: Чего не знаю, гражданин следователь, того не знаю.

Следователь: Гражданин Понырев!.. Иван Николаевич! Пролетариату и вам как члену партии не может быть безразлична судьба выдающегося представителя послереволюционной драматургии. Булгаков – наше общее достояние.

Понырев: Товарищ следователь…

Следователь: Называйте меня Семен Григорьевич. Готов согласиться с тем, что место для беседы я выбрал не совсем удачное и беседуем мы под протокол, но уверяю, вы проходите по этому делу исключительно как свидетель, на которого партия может положиться. Так что давайте будем предельно откровенны. Нам важна каждая мелочь. Мы ни в коем случае не должны допустить отъезда Булгакова из страны. За границей его ждет нелегкая судьба, а может, что похуже. Это я вам конфиденциально заявляю.

Понырев (прижав руки к груди): Семен Григорьевич! Товарищ Гендин!.. Я все понимаю. Я стараюсь быть предельно откровенным, но Михаил Афанасьевич не делится со мной своими личными планами.

Следователь: А с кем делился?

Понырев: Ну, я не знаю… С Эрдманом делился, с Николаем. С Ермолинским, с Поповым…

Следователь: Вы имеете в виду гражданина, которого в булгаковском кругу называли Патя Попов?

Понырев: Да.

Следователь: Что ж, мы тоже считаем, что гражданин Попов не все рассказал на следствии. Мы восполним этот пробел.

Понырев (уныло): И чем эти умолчания будут грозить гражданину Попову?