Операция "Драконьи яйца"

Он помнил Платан с детства, когда увитый вьюнами замок был заброшен и пуст, и с центральной башни строго взирал на мальчишку Странник, сжимавший в ладони копьё. То самое, на котором держалась защита замка, и которая сейчас барахлила.

Как бы то ни было, после молчаливого общения с платаном Сешеню всегда становилось легче на сердце и чётче в мозгах. Вот как сейчас. Куратор боевиков похлопал старого друга по пятнистому стволу, благодаря за отрезвляющую помощь.

— Магистр Моравиц! Сешень! — услышал он дребезжащий голос Боржека, — Я видел, вы здесь, у нас экстренная… — артефактор удержался за ствол Вечного, силясь справиться с одышкой, и едва слышно прошептал: — …С…ситуация.

Моравицкий обернулся, в полной мере сознавая, что вот то самое оно, о котором настойчиво ныло чутьё, и даже не стал тратить время на расшаркивания, просто коротко спросил:

— Кто? Левек?

— Что Левек? — куратор артефакторов приблизил рыхлое лицо к груди Сешеня, слегка покачнувшись, — Ничего не понимаю.

— Пропал, — сказал с надеждой, что его сейчас успокоят.

Но профессор, продемонстрировав просто-таки верблюжью невосприимчивость и тугоухость, отмахнулся:

— Да нет, ну какой Левек, что вы? Причем тут Левек?! Копьё пропало! У нас пропало копьё! — Боржек, к ужасу Сешеня, с размаху хлопнулся затылком о махрявящийся ствол Платана и тонко жалобно вскрикнул.

— Копьё? Какое копьё? Тёмного Владыки что ли? — Моравицкий коротко обернулся в сторону центрального портика замка, но в густых сумерках ничего было не разглядеть.

И что значит, пропало? Контур — вон он, стоит целёхонький, крепенький. И, бесы, где всё-таки Левек?

— Идёмте! — Боржек ткнул Сешеня зонтиком в ребро, одновременно дёрнув за ворот пиджака и охнул. От дурного предчувствия у Моравицкого ощутимо заныла печень. — Марий, помилуйте вечные боги… — отчаянно покаялся небесам в недостаточности пиетета Боржек, закатив глаза, — Марий нас убьёт.

Артефактор тащил ошалевшего от такого напора Моравица к башне, что-то шёпотом причитая.

Сешень приблизил светляка к пустой руке Странника и тут же поспешно его схлопнул. Обоих кураторов и артефактора, и боевика обступила тревожная темнота.

— Кто ещё, кроме вас, об этом знает?

И Левек, и вечность разом вылетели у Сешеня из головы, отрезвив её до кристальной ясности и мгновенно мобилизовав силу, как перед боем.

Копьё не могло быть похищено никем, кроме драконов или истинных тёмных.

Это исключено.

Ни тех, ни других на территории замка быть не могло.

Он был в этом уверен.

Драконов, по той причине, что их пока вовсе не существовало, а тёмных, потому что ложная арка у входа в замок просто не позволила бы им проникнуть на территорию академии.

Всегда оставался фантастический вариант того, что это был первоклассный и опытный маг и вор, который сумел обойти все эти условия. И тогда они были в полной… на дне самого глубокого колодца, в самом-самом глубоком подземелье Мария. И окажутся они там очень скоро и очень надолго, если не найдут копьё. Сешень не сомневался, что Марий им это «глубоко и надолго» обеспечит в самое ближайшее время.

Сила сыпалась с кончиков пальцев и, потрескивая мелкими искрами, падала на каменные ступени лестницы.

Не говоря Боржеку ни слова Моравицкий сбежал во двор, прыгая через две ступеньки, нашёл самую ровную сухую ветку Платана и чуть присел, рассматривая, как её отсоединить от дерева поаккуратнее.

— Ты ведь видел, кто это был, — возмущённо проворчал Сешень, пытаясь отломить несчастную ветку. — Видел! Мог бы и мыслеобраз какой воссоздать. Имя! Шептать ты прекрасно умеешь, я-то знаю! — Платан возмущённо тряхнул кроной, осыпав Сешеня подсохшими листьями и корой. — Вот именно! — гневно прошипел Моравицкий, ткнув в ближайший лист пальцем.

Ветка неожиданно оторвалась от ствола, больно стукнув хозяина замка по лбу, и в голове его снова нарисовался Левек.

— Бесы! У нас же Кавешич пропал! — ругнулся Моравицкий.

Он бегом поднялся в часовую башню. Лунный свет хлынул вслед за Сешенем, и по каменной стене поползла суетливая тень Моравицкого. Зловещая, как бесовское чудовище: длинные конечности, огромная голова и палка, торчащая из тела третьей ногой.

Ветер, ворвавшийся в открытый оконный проём, взлохматил и без его старания стоящие дыбом волосы, Сешень споткнулся и чуть не упал. Иногда ему казалось, что замок над ним издевался. То ли студиозусов с их мелким вредительством простить ему не мог, то ли просто характер так проявлял.

Но сейчас это не злило. Наоборот. Чувствовалась в этом какая-то неуклюжая поддержка и ободрение.

Боржек по-прежнему стоял у часового окна, нервно промакивая лысину огромным платком. Увидев Моравицкого с палкой, вздрогнул и немного присел.

Напугался, нахмурился Сешень.

— Вы! — выдохнул с облегчением профессор. — Что… что вы де-делаете?