Операция "Драконьи яйца"

— Он был почти разряжен. Не в том дело, — отмахнулся Сешень, боясь потерять мысль. — Копьё было скрыто от недоброго глаза. Но его всё равно увидели. И не просто. Кто-то увидел сеть и перенёс её на новый источник, чтобы не привлекать внимание.

— Вы думаете, это был маг, — профессор переступил с ноги на ногу и радостно охнул, наткнувшись на что-то ногой. — Артефактор, — Боржек с явным облегчением засунул найденный платок в карман.

— Допускаю, — уклончиво ответил Сешень. — Что вы рассказывали о копье Странника студиозусам?

— О копье Странника — ничего. Упоминал о копье Драконов и Регнерте. Только вскользь. Нужно обладать очень специфичным мышлением и чутьём, чтобы связать два этих копья из моего скудного рассказа.

— Боги знают, как я бы хотел сказать, что факты говорят об обратном, и это кто-то из студиозусов. Но это был бы слишком простой, хороший вариант.

Боржек протяжно и сдавленно выдохнул.

— Утром нам с вами нужно будет перенести питание контура в другое место, о котором не будет известно никому. Если это неожиданно появившийся выдающийся тёмный или другой злоумышленный похититель.

— Почему не сегодня? Сейчас? — судя по голосу, Боржек был готов или немедленно лезть на часы сам, или дежурить у башни всю ночь, чтобы предотвратить любое покушение на замок и находящиеся в нём зародыши драконов.

— Потому что вы будете создавать свой хваленый самозаряжающийся артефакт сегодня ночью! Неизвестно, когда мы сможем вернуть копьё.

— Да, точно, копьё!

— Действуйте! Всё. Я сам доложу ректору и… и дальше. А вы найдите, наконец, Левека! Три дня его не вижу на тренировках!

Сешень оставил за спиной оглушённого Боржека и обернулся, уже миновав пустой тёмный двор.

— Витольд! — тихо позвал он. Профессор вздрогнул, выронив зонтик. Надо сказать Лиисе, чтоб подобрала ему снадобье понадёжней. — Спасибо! — искренне произнёс Моравицкий, — Я ваш должник. Мы все, кажется.

Часть 14

* * *

По ощущениям, Левек давно миновал Северный Заццвахт и даже почти выбрался из грязей. Он не был в этом точно уверен, потому что под правой ногой временами ещё хлюпало и скрипело, а иногда даже жалобно подвывало. Но он подозревал, что к подошве просто пристал кусок глины, который намокал от росы или если он, Левек, неосмотрительно ступал в лужу. Левек подумывал остановиться и выковырять его хоть на выброс, хоть про запас, но шлось ему сейчас до того хорошо, что он решил подождать, когда наконец выдохнется и вынужден будет встать на привал.

Он подозревал, что причиной его резвому ходу было копьё, которое давно перестало вырываться и пытаться сбежать, и теперь надёжно покоилось в его руке, и как будто бы даже лишилось своей навязчивой тяжести. И было это таким естественным, словно век он так его с собой таскал. От этого на душе у Левека было спокойно, а сердце буквально пело, уверяя, что всё задуманное непременно получится.

Про копьё Левек догадался не сразу. Сначала молча разглядывал голубые прозрачные волокна силы, ровно текущие к секторам защитного контура и так очевидно его питающие. Левек и дальше воспринимал бы это, как должное, если б случайно не выяснил, что видеть это способен едва ли не он один.

И если сокурсники просто вежливо улыбались "не слишком удачной шутке" старосты, то старшекурсники на осторожный вопрос о том, знают ли они, на чём держится третий контур Журавля, сначала завалили его подколами, интересуясь, куда это и с кем он собрался линять за контур, а потом кто-то сказал, чтоб не выдумывал. Контур у Журавля только один, но мощный, его сам Сешень Моравицкий ставил. А Сеш — заслуженный имперский спец по защитной сети — это все знают.

Левек, конечно, тоже знал. Оттого и спрашивал. Потому что охранных контуров у замка было совершенно точно три. И один из них держался на том самом копье, которое он крепко держал сейчас в руке. И которое обладало невероятной силой. От неё у Левека горячо и волнительно было в груди, в ушах шумело, и ноги несли его вперёд сами.

Шумело-то, конечно, от ветра, который не щадя гнал его в спину, но парню больше нравилось думать, что это прорастает в него сила великого артефакта. Ему до щекотки под ложечкой было любопытно и страшно, к чему копьё его приведёт.

На самом деле Левек бежать никогда никуда не планировал. В Ратицкой академии ему было хорошо и даже интересно. А то, что бубен временами крепко трещал, к этому парень относился философски, искренне считая, что от потасовок и утверждения на своей территории он рано или поздно сделается настоящим мужиком.

Но вот Странник и идущие от него токи силы парня волновали. Он любовался ровной пульсацией купола, закрывающего Журавля, размышляя, чем он подпитан, и что именно магистры вложили в источник силы. На решение задачи у него было четыре года, и он был уверен, что рано или поздно профессор Боржек об этом сам заговорит.