Операция «Дуб». Звездный час Отто Скорцени

Но быстрая договоренность сорвалась. Итальянцы попросту впали в отчаяние. Их стратегия, направленная на то, чтобы выторговать у англоамериканцев более выгодные условия обернулась против них. После месяца усилий и около полудюжины дипломатических контактов им по-прежнему приходилось выбирать между безоговорочной капитуляцией с одной стороны, и Гитлером и угрозой немецкого вторжения — с другой. Это была та же альтернатива, что и 25 июля, с единственной разницей, что за это время страну успели наводнить немецкие солдаты, превращая ее капитуляцию в гораздо более рискованное, чем сразу после государственного переворота, предприятие, когда в материковой Италии стояли всего три немецкие дивизии.

Что оставалось делать королю Италии? Большинство приближенных Виктора Эммануила, опасаясь, что англо-американские войска не защитят Италию от ярости немцев, на военном совете 28 августа рекомендовали капитуляцию отвергнуть. Но Виктора Эммануила все так же терзали сомнения.

В конце месяца генерал Кастеллано вылетел на контролируемую войсками союзников Сицилию, чтобы поторговаться с генералом Беделлом Смитом относительно Кратких Условий и подробнее узнать о близящемся вторжении. «Итальянцы, — вспоминал Черчилль, — хотели быть полностью уверены, что эта высадка будет достаточно мощной, чтобы гарантировать безопасность короля и правительства в Риме. Было ясно, что итальянские власти особенно озабочены тем, чтобы мы высадились на севере у Рима, защитив их от немецких дивизий вблизи города».

Кастеллано заявил, что на тот случай, если они не планируют высаживаться так далеко на севере, то тогда союзники как минимум обязаны задействовать неподалеку от столицы одну воздушно-десантную дивизию, чтобы стать серьезной угрозой для немцев в центре Италии. Во что бы то ни стало стремясь достичь договоренности, союзники пошли навстречу требованиям Кастеллано при условии, что итальянцы обеспечат аэродром под Римом и предпримут другие посильные меры для поддержки довольно сложной и рискованной операции, известной как «Гигант-2». Кастеллано согласился.

* * *

Хотя Гитлер ничего не знал о ведущихся Римом переговорах о прекращении военных действий, он готовился к любому повороту событий. В конце августа нацисты, в основном, завершили военные приготовления на севере Италии и окончательно выработали план операции «Ось» по оккупации полуострова и нейтрализации итальянских вооруженных сил. 23 августа Гитлер лично предупредил Кессельринга, что надо готовиться к худшему развитию ситуации, сказав, что располагает «неопровержимыми доказательствами измены Италии», хотя и не раскрыл их сути. «Он умолял меня не дать итальянцам дурачить меня, — вспоминал Кессельринг, — и приготовиться к серьезным событиям». Не убежденный окончательно, Кессельринг тем не менее принял совет к сведению.

Невзирая на свои подозрения, Гитлер отнюдь не намеревался отрыто конфликтовать с итальянцами. Превентивный удар немцев мог предрешить судьбу Муссолини прежде, чем немцы успели бы его освободить. Кроме того, агрессия против ненадежного союзника могла оттолкнуть такие страны — сателлиты «оси», как Венгрия и Румыния, чья лояльность немцам уже вызывала немалые сомнения.

Вполне возможно, что Гитлер рассчитывал вообще избежать серьезного столкновения с итальянцами. Нисколько не сомневаясь в том, что Бадольо задумал его предать, он, по-видимому, продолжал надеяться, что ему каким-то образом удастся удержать Италию в лагере стран «оси» — либо заставив повиноваться угрозами, либо полностью изменив правила игры, освободив дуче и вновь выведя его на итальянскую политическую арену. Риббентроп, например, продолжал считать, что немцы даже в тот момент еще могли договориться с режимом Бадольо.

«Таким образом, державы „оси“ походили на несчастливых супругов, — вспоминал о конце августа генерал Вальтер Варлимонт, — живущих в браке, утратившем всякую форму и содержание. Одна сторона зависела от не спешивших действовать англоамериканцев; у другой все еще не хватало решимости сделать первый шаг к окончательному разрыву». Поэтому Гитлер, узнав, что итальянцы пытаются заключить мир в Лиссабоне — а ему, разумеется, пусть и в общих чертах, стало об этом известно, — приказал действовать дипломатам, а не армейским дивизиям.

Он решил послать в Рим дипломатического представителя, чтобы еще раз детальнее прозондировать умонастроение Бадольо. Этот шаг вполне устраивал итальянские власти, которые также стремились сохранить статус-кво до тех пор, пока в Рим не войдут союзники и не спасут их от немцев. Но Гитлер не хотел посылать бывшего посла в Италии Макензена; 31 августа он фактически официально очистил здание посольства Германии в Риме, уволив Макензена и военного атташе генерала Энно фон Ринтелена, чьи радужные представления об Италии чрезвычайно разочаровали германского диктатора.