Операция Энтеббе

Его заподозрили в тот самый момент, когда он сошел с трапа самолета в Израиле. Следившая за ним женщина — офицер безопасности — попросила его открыть чемодан. Он доверчиво открыл замок, и в ту же секунду взрью потряс здание аэропорта. Хаусман и женщина-офицер были убиты. Чудом была предотвращена трагедия, подобная той, которая произошла в Лоде 4 года назад по милости японских помощников Хадада.

Израильские и немецкие власти, изучив прошлое Хаусмана, получили представление, как Хадад вербует к себе на службу немецких анархистов. Если бы Хаусман не был убит в Лоде, спустя 4 недели он отпраздновал бы свой двадцать шестой день рождения.

Хаусман прошел обучение в лагере НФОП. Очень возможно, что он сотрудничал с Шакалом.

Подобным же образом Хадад вербовал японцев, южноамериканцев, французов и скандинавов для своего "террористического интернационала". Так была составлена и группа для похищения рейса "139". Немка, которая командовала пассажирами по пути из Афин в Уганду, была близка с Хаусманом. Ее палестинские друзья не сказали ей, что он был послан в Израиль в качестве "ходячей бомбы", а просто сообщили, что "израильтяне убили твоего друга Хаусмана". Она решила отомстить за него, и это, возможно, объясняет ее дикое поведение в течение всей этой недели.

Это некоторые из данных, включенных в приготовленную разведывательной службой краткую биографическую сводку с целью обосновать и оправдать крайние меры, принятые Израилем в необъявленной войне с международным терроризмом операцию "Молния".

10. РАЗВЕДКА СОБИРАЕТ СВЕДЕНИЯ

Операция "Молния" беспрецедентна в истории. Не говоря уже о ее военном аспекте, она явилась также уникальным испытанием возможностей демократии в кризисной ситуации. Рабин пытался использовать план А, но теперь почувствовал достаточное моральное основание для перехода к плану Б. Однако ему было необходимо единогласное одобрение кабинета. В течение всего кризиса любое, самое мелкое сообщение представлялось на рассмотрение каждого заседания специальной комиссии, где подвергалось всесторонней проверке. Никто не ощущал этой необходимости острее, чем солдат Рабин, перефразировавший Торквилля:

"Демократическое общество может проводить твердый курс в иностранной политике с великими трудностями и путем очень медленного принятия решений. Демократия зависит от милости диктатора. Если она жертвует своими демократическими принципами во имя выживания, она теряет моральное право на борьбу".

Рабин был уверен, что Израиль должен принять решение демократическим путем. Всю пятницу он спокойно убеждал в этом высших офицеров.

Позднее начали говорить, что "Молния" как практическая операция была согласована в пятницу. Премьер-министр знал другое: только в субботу утром появилась возможность сказать, что участники рейда имеют некоторый шанс на успех. Решено было испробовать этот шанс, так как разведка из Уганды сообщила, что убийство первых заложников назначено на следующее утро.

— Президент Амин вылетел на остров Маврикий на пятницу и субботу, сказал позднее Рабин. — Мы считали, что ничего не может случиться, пока он выступает перед зрителями в ОАЕ. Это дало нам время довести все аспекты "Молнии" — политический, военный, дипломатический и разведывательный — до их логического завершения. Уже в воскресенье можно было ожидать убийств.

Для решения проблемы, создавшейся в результате действий безумцев и фанатиков, не существовало никаких готовых ответов — только выбор между различными вариантами, каждый из которых был опасен. "Молния" принесет Израилю либо выдающийся успех, либо ужасающую катастрофу" — таково было мнение Рабина о готовящемся военном ударе.

В самой общей форме создавшаяся ситуация обсуждалась с находившимся в это время в Израиле Збигневом Бжезинским, одним из главных советников по иностранным делам кандидата в президенты США Джимми Картера. В пятницу вечером Бжезинский был приглашен на обед к министру обороны, где в числе прочих гостей находился глава израильской разведки. Во время обеда Перес непринужденно разговаривал по-польски с Бжезинским, выходцем из Польши, как и он сам.

Министр обороны, да и все остальные члены специальной комиссии старались не выказывать беспокойства. "Молния" уже репетировалась в пустыне — и от исхода этой репетиции зависела судьба заложников. Перес был весьма рад принимать у себя высокого гостя, который мог в один прекрасный день сменить Генри Киссинджера на его посту.