Операция «Фарш». Подлинная шпионская история, изменившая ход Второй мировой войны

Исходящий номер: S. R. 1924/43

Штаб-квартира Совместных операций

1А Ричмонд-Террас

Уайтхолл, S. W. 1

21 апреля

Уважаемый адмирал флота!

Я пообещал заместителю начальника имперского Генштаба, что майор Мартин при Вашем содействии незамедлительно передаст письмо, которое у него будет с собой, генералу Александеру. Послание очень срочное и очень «горячее», и, поскольку в нем есть места, которые нецелесообразно показывать другим в военном министерстве, оно не может идти по обычным каналам связи. Не сомневаюсь, что Вы обеспечите его надежную и скорую доставку.

Полагаю, Вы найдете в Мартине того человека, какой вам нужен. Он знает свое дело по-настоящему, хотя при первом знакомстве выглядит тихим и застенчивым. Он более трезво, чем некоторые из нас, предсказал вероятный ход событий в Дьепе, и он хорошо проявил себя во время испытаний новейших плавсредств и оборудования, которые проходили в Шотландии.

Верните мне его, пожалуйста, после окончания операции. Хорошо бы он привез с собой сардин — ведь у нас они по карточкам!

Искренне Ваш

Луис Маунтбеттен.

Адмиралу флота сэру Эндрю Каннингему, кавалеру орденов Бани и «За безупречную службу», главнокомандующему ВМС в Средиземном море.

В штаб-квартиру союзных сил

Алжир

Ключевым фрагментом письма был его последний абзац, прозрачно указывавший на то, что целью атаки, с организацией которой должен был помочь Мартин, станет «сардиновый остров». Таким образом, операцию «Бримстоун» якобы собирались провести на Сардинии. Шутка, признавал Монтегю, была «натянутая». Как и многие другие британцы, Монтегю считал немецкое чувство юмора довольно примитивным: «Такую шутку, я полагал, даже немцы воспримут».

Главный вопрос, конечно, состоял не в том, посмеются ли немцы, а в том, будут ли они одурачены. Второе письмо содержало кое-какие опасные промахи. Оно давало понять, что Маунтбеттену известно содержание письма Ная, — однако в действительности подобное было бы крайне маловероятно. Понадобилось ли бы командующему силами, предназначенными для совместных операций, объяснять, почему информация посылается не по телеграфу? От «рыбной» шутки подозрительно попахивало. Луис Маунтбеттен был членом королевской семьи, и карточная система его мало касалась. Если хоть кто-либо в стране мог есть сардины, когда ему хотелось, лорд Луис, разумеется, был среди этих счастливцев. Фраза выглядит рискованной, в ней чувствуется стремление во что бы то ни стало ввернуть ключевое слово.

Картину довершало третье письмо. Военного значения оно не имело никакого и было добавлено для веса — в буквальном смысле. Если бы Мартин вез только два письма, он, скорее всего, положил бы их для сохранности во внутренний карман. Но тогда испанцы или немцы могли их не найти, как случилось с письмами, которые были у лейтенанта Тернера в 1942 году. «Если бы документы находились непосредственно на теле, был бы большой риск, что их вообще не обнаружат, связанный с католическим предубеждением против всякой возни с трупами». Чемоданчик невозможно не заметить, но, если Мартин будет иметь при себе чемоданчик, там должно лежать что-то более объемное, чем пара писем. Хилари Сондерс, библиотекарь палаты общин и муж Джоан Сондерс, сотрудницы Монтегю, только что написал напыщенную брошюру об истории «коммандос» — рассказ о храбрых бойцах, призванный поднять боевой дух общества. Решили, что, помимо двух главных писем, в чемоданчике у Мартина будут экземпляры верстки этого славного труда и сопроводительное письмо Маунтбеттена генералу Эйзенхауэру с просьбой внести лепту в рекламу американского издания.