Операция «Гильгамеш»

У его любимца были отбиты печень и почки, а также переломаны рёбра, и повреждён позвоночник… Короче, не жилец был теперь Федя Бузаев. И пришлось Легату пойти на крайние меры…

Впрочем, пора подробнее рассказать и о самом Легате…

3. Детство Легата

… В те дни Олежке стукнуло семь лет, и он впервые проиграл в карты деньги. Долг надо было отдать завтра. Крайний срок — к вечеру.

За ужином отец искоса посматривал на мучения сына, но ничего не говорил. Ждал, когда он сам созреет. Они сидели в столовой, за большим обеденным столом, под лампочкой, с оранжевым абажуром. В углу комнаты, вместо иконы висел портрет Сталина, рядом — настенный календарь, на котором было написано: «С НОВЫМ 1958 ГОДОМ!»

Как Олежка ужинал, не поднимая глаз от тарелки, как желал родителям доброй ночи, он не помнил. Он вспомнил себя, когда, бесшумно пройдя к вешалке, в полной темноте полез в карман отцовского плаща и нащупал деньги.

Он никогда не узнал, хватило бы ему рассчитаться с долгом или нет. Вспотев от внутренней борьбы, он вытащил из отцовского кармана руку.

Пустую руку.

Без денег.

Затем бесшумно вернулся к кровати и лег.

И тогда к нему подошел отец.

Олежка, обнял его за шею и заплакал.

— Я понял, что у тебя что-то случилось, — сказал отец и помолчал.

— Я деньги в карты проиграл!.. — мальчик заплакал еще горше. — Десять рублей! Мне их завтра, кровь из носу, отдать надо! — Стыд и жалость к себе застряли в горле и не давали дышать.

Отец тихонько гладил сына по голове, по смешному чубчику, по щекам. И от этого плакалось еще сильнее. Но непонятный ком постепенно проходил.

— Десять рублей… — задумчиво повторил отец. — Кто еще знает об этом?

Мальчик растерялся.

— Я потому спрашиваю, что все те, кто знает об этом, подумают, что для того, чтобы отдать долг ты эти деньги украл.

— Не подумает никто так! Они знают, что я не вор!

— Конечно, ты не вор. А где же ты тогда их взял? Вечером у тебя денег не было, а утром вдруг появились. Откуда? Даже если ты их заработал, то — когда?

После недолгих размышлений мальчик нашел выход:

— Я скажу, что деньги у меня были, что я разбил копилку, и…

— Соврешь? Это почти то же самое, что украсть…

— Тогда я скажу, что попросил у тебя. Ты же мой папа!

— Что ж, тогда ты, конечно, скажешь правду… — отец помолчал. — Но получится, что ты молодец, а вот папа твой — дурак, коли дал. Так подумают все, кто узнает об этом.

— Но почему?!

— Потому, что так оно и будет, если я буду потакать твоим прихотям. Прости, но денег я тебе не дам.

— Тогда, может быть, попросить у мамы?

— Получится, что она тоже… ну, не очень умная, если даст. О проигрыше ей, конечно, сказать надо. А что сказать ребятам я тебе, так и быть, подскажу. В первый и последний раз… — отец неожиданно улыбнулся. — Скажешь, что ты у меня в долг взял десять рублей, а взамен пообещал, что никогда больше играть на деньги не будешь… Договорились?

— Спасибо! — Олежка радостно обнял отца. — Я на самом деле больше играть на деньги не буду!..

Пока они так говорили, пока Олежка думал, как сказать маме, а потом, когда мама приходила в себя и, то расспрашивала детали, то вскрикивала и плакала, пришло время бежать в школу.

Это запомнилось Олежке на всю жизнь.

Может быть, потому, что впервые он побежал в школу натощак…

… Отец Олежки Николай Степанович Тихомиров шел после вечерней смены по пустынной улице. Свет горел лишь в конце улицы, да в нескольких окнах полуночников.

— Помогите! — раздался в темноте истошный женский крик.

Николай Степанович обернулся и увидел двух парней, волокущих в подъезд женщину, упирающуюся из всех сил.

— Молчи, хуже будет! — пригрозил один из парней, нетрезвым голосом.

— Да отстаньте вы, кобели проклятые! — закричала женщина, осмелевшая при виде подходящего Николая Степановича.

— И не стыдно? — спросил Николай Степанович, не вынимая рук из карманов. Словно там у него могло быть какое-то оружие. — Вдвоем с бабой сладили, да?!

— Ты греби, старый, пока не схлопотал, — довольно миролюбиво посоветовал более высокий парень. — Не встревай не в свое!..

— Ой, не уходите!.. — запричитала женщина. — Ой, я вас умоляю — помогите!

— Заткнись, сука! — низкорослый поддонок с размаху ударил женщину по лицу.

— Ах ты, сволочь! — закричала женщина и попыталась лягнуть обидчика полной, сильной ногой.

— Ну, сучка! — низкорослый вновь замахнулся на женщину.

Этого Николай Степанович вытерпеть не мог. Он перехватил руку парня и завернул ему за спину.

— Я ж тебе добром предупредил! — продолжая болевым приемом выворачивать руку парня, Николай Степанович повалил его на землю.

В это время более высокий парень с размаху ударил Николая Степановича ногой в живот.

Николай Степанович упал, но тут же вскочил на ноги и набросился на рослого, нанося ему удары своими достаточно увесистыми кулаками.

Освободившаяся женщина с криком «помогите!» бросилась бежать.

— Ну, паскуда!.. — низкорослый пошатываясь, поднялся с асфальта, выхватил из кармана нож-финку и всадил ее в спину Николая Степановича.

Последнее, что видел отец Олежки: замершая вдали женщина, к которой бежали его убийцы…