Операция «Гроза плюс» (СИ)

Прочий же мусор был без лишних церемоний захоронен в вырытой «рачком» яме. И пусть археологи рыдают — ибо нефиг. Излучина реки приобрела цивилизованный, какой-то умытый вид, украсившись сборными деревянными домиками, а возле мусорного могильника появились сооружения с надписью «М» и «Ж». Чуть в стороне, на каменной отмели, техники, с любопытством поглядывая по сторонам, монтировали лопасти винтов нашего разъездного Ми-171, только что доставленному на базу. Егерские группы, сформированные из погранцов и спецов, кроме одной оставленной в лагере, разошлись веером по горным ущельям, а также вдоль берега в сторону будущих Сухума и Сочи. Заросли на месте взлетной полосы аэродрома Бомбора уже были размечены к вырубке и выкорчевке. Аэродром должен, по возможности, геометрически повторять своих собратьев в 2017-м и 1940-х годах. Именно тут будет одна из тренировочных авиабаз. Короче, жизнь кипела ключом.

Вернувшись в наше время, я застал весьма интересную компанию в помещении, оборудованном под комнату отдыха. Матушка Пелагея в расстроенных чувствах восседала на диване. По одну сторону от нее был подполковник Юринский. Впрочем, сейчас на нем поверх формы был накинут белый халат, а значит, сейчас он пребывает в своей второй ипостаси профессора медицины. С другой стороны сидит мадам Славина, и что-то объясняет матушке Пелагее. На ковре перед ними, перекликаясь птичьими голосами, ползали Тата, и еще трое ее ровесников из числа тех подкидышей, которыми нас одарило местное племя, когда оно решилось очистить от себя нужную нам территорию.

Разговор, очевидно, шел о ней. Матушке тихо и популярно объясняли, чем метаболизм неандертальцев отличается от метаболизма современных людей, и почему устроить Тате пост — не есть хорошая идея. А сама Тата была счастлива в обществе сверстников. Невинные радости детства, когда болезненный укол или в кровь разбитая коленка забывается через пять минут, а самым главным делом в жизни является построение башни из разноцветных кубиков.

Если верить тому, что рассказала мне мадам Славина, то в маленьких группках неандертальцев близкие по возрасту дети были редкостью. Чуть поодаль, с соседнего дивана, полковник Каморинцев и один из его ассистентов внимательно следили за детскими играми. Могу поклясться, что у них где-то были припрятаны и скрытая камера, и микрофон.

Но, главным героем этого спектакля были все таки не маленькие дети, а Ниида собственной персоной, управляющаяся с ними не хуже заправской пионервожатой.

— Ну что, Илья Алексеевич, как успехи? — присел я рядом с ним, — Можете чем-нибудь порадовать?

Полковник Каморинцев сосредоточенно потер переносицу, — Совершенно определенно прослеживаются, как минимум, два языка. Один, мы назвали его базовым, по звучанию напоминает языки Центральной Африки. Именно на нем болтали дети и ваша Ниида, пока Пелагея Андреевна не принесла Тату. Потом они все вдруг перешли на другой язык, куда более близкий к индоевропейским образцам. Мы предполагаем, что это не неандертальский в чистом виде, конечно, а некий язык-посредник для межвидового и межкланового общения. Торговые сделки, территориальные переговоры и все такое… Для того, чтобы понять, как звучит чистый неандертальский, вашей Тате нужен соплеменник для беседы. А еще лучше было бы со стороны понаблюдать разговор двух взрослых.

— Наверное, скоро у вас представится такая возможность, — ответил я, — Мы начинаем перебираться на ту сторону. Но, с точки зрения практического общения, освоение торгового языка-посредника мне кажется более важной задачей.

— Я тоже так думаю, — ответил полковник Каморинцев, — во-первых, он проще для освоения, во-вторых, имеет более широкое хождение. Вполне может оказаться, что при отсутствии письменности и регулярных контактов, в каждом стойбище будет по своему быстро изменяющемуся языку. Только меня беспокоит ваш, как ее называют бойцы, Гусенок. Попав в нашу языковую среду, она очень быстро учится. Сегодня утром она поздоровалась со мной в столовой. Я даже не знаю, что будет быстрее — нам выучить этот торговый язык, или обучить местных переводчиков.

Будто поняв, что разговор идет о ней, Ниида сначала посмотрела в нашу сторону, потом грациозно поднялась на ноги. И тут у меня натурально с грохотом упала челюсть, поскольку она заявила, — Ниида — гусенок, нет, Ниида — девочка, да. Ниида хочет знать, хочет понимать разговор человек Павел. Человек Павел — хорошо.

Я вздохнул и похлопал рядом с собой по дивану, — Садись, радость моя, поговорим.

На шоколадном «пушкинском» лице вспыхнула широкая белозубая улыбка, мощностью в пятьсот ватт, — Ниида — радость, Ниида — лушать, Ниида — говорить, — сказала она, усаживаясь на диван рядом со мной.

— Ниида, — сказал я, показывая на подполковника Каморинцева, — это Илья Алексеевич. Он учит ваш язык, ваш разговор. Ты можешь помочь ему выучить язык, на котором вы говорите с другими?