Операция «Испаньола»

Громов снова усмехнулся и увеличил обороты турбины. «МиГ» разогнался на километровой полосе и, набрав скорость в 90 метров в секунду, оторвался от земли. За истребителем Громова место в начале полосы заняла машина Лукашевича. Через минуту истребитель старшего лейтенанта (позывной — «двести тридцать второй») поднялся в небо, принимая на себя роль «ведомого».

Штурманом наведения сегодня был молодой капитан, недавно появившийся в авиаполку. Появился он не случайно, но об этом в воинской части 461-13 «бис» мало кто догадывался.

— Двести тридцать первый, двести тридцать второй, на связи база, — напомнил штурман о себе почти сразу после того, как истребители набрали высоту. — Как слышно меня?

— Слышу вас хорошо, база, — доложил Громов. — Какие будут распоряжения?

— К проведению плановых учений готовы?

— Готовы, база.

— "Испаньола [26]", — произнес штурман раздельно. — Повторяю: «Испаньола». Как поняли меня?

— Вас понял, — отвечал Громов. — «Испаньола». Лукашевич внутренне сжался. Слово «Инспаньола» было кодом для начала одноименной операции. Старший лейтенант вспомнил, как господин советник Маканин, закуривая очередную сигару, сообщил им об этом, а Стуколин сразу переспросил: «Почему ДИспаньола»?" — «А вы подумайте», — с непонятным смешком ответил тогда господин советник.

— Азимут — 180, — затараторил штурман. — Удаление — 450. Расчетное время выхода на условную цель — тридцать пять минут.

"Ясненько, — подумал Лукашевич. — Значит, пойдем на крейсерской [27]".

Он положил «МиГ» на крыло, разворачивая его по азимуту. Солнце теперь было по левую руку, светило ярко, но поляризованное стекло летного шлема не давало его лучам ослепить пилота. Делать было совершенно нечего. Громов, истребитель которого рассекал поднебесье в пятистах метрах впереди и в ста метрах выше, в переговоры с «ведомым» вступать не захотел. РЛС «Сапфир» (радиус действия — 85 километров) пока не отметила ни одной цели в пределах досягаемости. А потому старший лейтенант расслабился. Истребитель сам выйдет к точке рандеву, вмешательства пилота на этом участке полета не требовалось.

Лукашевич подумал, что вот сейчас где-то, под таким же ярким прозрачным небом, неторопливо идет по воздушному коридору тяжело груженный «Геркулес». До сих пор эту машину старший лейтенант видел только на картинках или в виде засветки на многофункциональном индикаторе, но очень хорошо ее себе представлял — тупоносая, с четырьмя турбовинтовыми двигателями под сравнительно узкими крыльями, с характерным срезом фюзеляжа в хвостовой части, там, где находится рампа (наклонная погрузочная платформа) — чем-то смахивающий на знаменитый В-17 [28], но в то же время совершенно на него непохожий.

Мысли Лукашевича изменили направление. Он вдруг вспомнил о том, как их — курсантов второго года обучения, только что вернувшихся с каникул — собрал в лекционном зале подполковник Захаров, особист училища, и довел до общего сведения информацию о произошедшем на днях «сбитии» «Боинга-747», принадлежащего южнокорейской авиакомпании KAL. Старший лейтенант вспомнил эту лекцию в таких подробностях, словно она была прочитана вчера: жирное, лоснящееся лицо подполковника, его жесты и слова.

«В ночь с 31 августа на 1 сентября со стороны Тихого океана ДБоинг» вошел в воздушное пространство над полуостровом Камчатка, — Захаров читал по бумажке, его слова громом звучали в притихшей аудитории, — затем вторично нарушил воздушное пространство СССР над островом Сахалин. При этом самолет летел без аэронавигационных огней, на запросы не отвечал и в связь с радиодиспетчерской службой не вступал. Поднятые навстречу самолету-нарушителю истребители ПВО пытались оказать помощь в выводе его на ближайший аэродром. Однако самолет-нарушитель на подаваемые сигналы и предупреждения советских истребителей не реагировал и продолжал полет в сторону Японского моря. После того как все средства остановить нарушителя без применения оружия были исчерпаны, пилот перехватчика получил приказ сбить нарушителя. В 18 часов 26 минут по Гринвичу ДБоинг" был уничтожен".

Суконные, корявые фразы официального сообщения, оставляющего больше вопросов, чем дающего ответы, взбаламутили курсантскую среду. Ну как же! Событие мирового значения! Завидовали пилоту — отличился! Жаждали узнать подробности «сбития» — опыт боевых действий всегда интересен. Строили гипотезы и распространяли самые невероятные слухи.