Операция «Испаньола»

Стриженый дернул за рукав куртки одного из бойцов, и тот, подняв ствол «узи» к чистому небу, выпустил длинную очередь. Израильский пистолет-пулемет стреляет не слишком громко, шумовые и визуальные эффекты на минимуме, но и этой демонстрации силы вполне оказалось достаточно, чтобы командир экипажа норвежского транспорта выкинул белый флаг. Пилоты «Геркулеса» спустили трап — складную металлическую лестницу. Стриженый с достоинством поднялся в кабину транспорта. Вслед за ним полез и Стуколин. Командир экипажа транспорта что-то сказал на своем гортанном наречии и отодвинулся, пропуская их внутрь.

— Значит, так, — Стриженый остановился и легонько ткнул командира кулаком в грудь; в глазах у того полыхнула ненависть. — Значит, так, вы купцы, а мы пираты; у вас — груз, а у нас — интерес к грузу. Если вы хотите улететь отсюда живыми, сдавайте груз.

Тут в голове Стуколина что-то щелкнуло. Пираты! Конечно же! Старший лейтенант понял наконец, почему Маканин дал операции перехвата название «Испаньола».

(Он вообще-то всегда был немножко тугодум — старший лейтенант Стуколин. Чисто физические реакции у него на высоте, а вот мыслительный процесс подкачал. Из-за этого он едва не провалил тесты при поступлении в Ейское авиационное училище. Будущим курсантам выдали размноженные типографским способом листки, на которых были изображены циферблаты, общим числом в шесть десятков. Большая часть делений на циферблатах отсутствовала, а некоторые циферблаты были повернуты на девяносто, сто восемьдесят или другое количество градусов в зависимости от фантазий безымянного художника. Зато везде присутствовали две стрелки, одна — часовая, вторая — минутная. Задачей будущего курсанта было определить, какое время отображено на каждом из циферблатов. На весь тест было выделено полчаса: по полминуты на решение одной головоломки из шестидесяти.

Получив свою пачку листков, Алексей Стуколин застыл в ступоре. В то время, когда его друзья, Громов с Лукашевичем, высунув языки и обливаясь потом, усердно заполняли клеточки теста, проставляя время, он с четверть часа сидел без дела, тупо уставившись на непонятные циферблаты. Заметив его нерасторопность, к Стуколину подошел пожилой майор, проводивший тест. «Что-то случилось, молодой человек?» — поинтересовался он участливо. Стуколин поднял на майора глаза и посмотрел виновато. «Я не понимаю, — сказал он. — Я не понимаю, что нужно делать». Майор мог бы забрать листки и указать Алексею на дверь: в том году желающих послужить Родине в рядах ВВС было предостаточно, но вместо этого он только вздохнул, присел рядом, отобрал у Стуколина шариковую ручку и показал, тыча в листок: «Вот здесь есть деления Дтри часа», Додиннадцать часов" и Ддвенадцать часов". ДДвенадцать" дает нам направление оси циферблата, Додиннадцать" и Ддвенадцать" вместе — сектор часа, эталон. Часовая стрелка находится у деления Дтри". Значит, имеем третий час. Остается выяснить, сколько минут до трех часов осталось. Где находится минутная стрелка?" — «Я понял! — закричал Стуколин радостно — Часы показывают половину третьего!» — «Правильно, — подтвердил и одобрил майор. — Именно половину третьего». Он аккуратно вписал «2: 30» в клеточки теста и вернул ручку Стуколину. Тот с рвением взялся за дело и успел в срок. Впоследствии, уже будучи курсантом Ейского авиационного училища, Алексей познакомился с добросердечным майором поближе. Выяснилось, что зовут его Аркадий Павлович и он имеет степень кандидата технических наук. В училище он преподавал курсантам высшую математику…)

Командир экипажа норвежского «Геркулеса», выслушав требования Стриженого, возмущенно мотнул головой, словно заупрямившийся гнедой жеребец, и тут его взгляд упал на Стуколина, точнее — на стуколинскую форму.

— Вы! — закричал он. — Вы — офицер! Вы должны подчиняться командованию. Вы нарушаете соглашение! Вы пойдете под трибунал!

— Заткнись, дурак, — велел Стриженый почти беззлобно.

— Нет, почему же, — сказал Стуколин, недобро прищурясь и начиная поглаживать правый кулак. — Пусть говорит.

Но командир экипажа умолк. Понял, видно, что спорить здесь и что-то доказывать бесполезно.

— Ну так что? — напомнил о себе Стриженый. — Будем глазки строить или писать?

Не ясно было, понял командир экипажа норвежского транспорта смысл последней фразы или нет, но он отшатнулся, посмотрел на «пиратов» диковатыми глазами и что-то крикнул в люк на своем языке. Уговорили. Загудели сервоприводы, и рампа грузового отсека со скрежетом стала опускаться. Стоило ей только коснуться земли, как к транспорту, дав задний ход, пристроился первый грузовик. Парни в «косухах» принялись споро разгружать норвежца, передавая коробки по выстроившейся цепочке.

— Пойду осмотрюсь, — сказал Стуколин.

Стриженый рассеянно кивнул:

— Осмотрись.