Операция «Канкан»

Здесь, в Берлине, нас каждый день просвещают, как расцветает страна под знаменем нацизма. А еды не хватает. По карточкам маргарин, масло, сало, мясо. В «дикой большевистской России» карточное нормирование отменили. Правда, черный рынок в Рейхе богатый. Говорят, за приличную сумму можно найти что угодно.

Переезд в съемную квартиру затягивается, а к следующей увольнительной я предлагаю Берке расширенную программу: оторваться от хвоста и телеграфировать с почты. Обер-лейтенант с кайзеровским стажем смотрит на меня через монокль как на редкий вид кишечного паразита. Впрочем, так он глядит на всех нас и всегда. Некоторое время внутри него бурлит борьба между разрешением на… не то чтобы прямо запрещенные, но несколько непривычные действия, с одной стороны, и потугами здравого смысла – с другой. Исход дуэли неожиданный, в пользу второго. Начальник курса вызывает Дюбеля.

– Курсант! Задача усложняется. Зулус предпримет попытку стряхнуть хвост и отправить мне телеграфное послание. Если назовете адрес почтового отделения, откуда послана телеграмма, следующие выходные гуляете без надзора, Зулус отрабатывает в казарме.

– Так точно, герр обер-лейтенант! – вытягивается Дюбель. – Рад стараться! Разрешите набрать команду.

Естественно, мне не стоит знать, кого позовет коллега, люто меня невзлюбивший за перелом. Так что, увидев на улице знакомое лицо, не догадаюсь – он в числе топтунов или праздношатающийся, с которого не спускает глаз другой курсант.

Утро субботы начинается с построения. Под огромным портретом фюрера нации маленький фюрер курса раздает кнуты и пряники. Выпуск на носу, нам предстоят весьма разные испытания, получить пулю в ногу совсем не сложно, как и в другую часть тела. Мерзкое выражение на роже Дюбеля подсказывает, что тот готов скомандовать отряду силовое задержание, вплоть до применения оружия, если я сверну к почте.

Переодеваемся. Форма Вермахта отправляется на полку, напяливаю безликую гражданку.

За дверями проходной, она же караулка, идет легкий снег. Ефрейтор флегматично проверяет документы. Выходим по двое-трое, чтобы толпа подозрительных громил не высыпала в мирном Вильмерсдорфе кучей: бдительный горожанин непременно позвонит по телефону в полицию, дабы убедиться, не собрались ли красные на незаконный митинг.

Гогенцоллерндамм с утра пустынна. Отстучал по рельсам трамвай, мельком блеснув отражением в темных окошках. Я неторопливо двигаю в сторону центра. В полусотне шагов маячит объемистая фигура Гепарда, названного так будто в насмешку. Сокурсники решили не особо скрываться.

Сзади доносится кашляющий звук мотора. Меня нагоняет двухэтажный автобус. Очень тщательно выбираю скорость прогулки, чтоб оказаться у остановки одновременно с дверью. Впрыгиваю на подножку в самый последний момент… и разочарованно отворачиваюсь: водитель сжалился над топтуном, несущимся вслед со всех ног.

Первый раунд за мной. Одиночке гораздо труднее удержаться на хвосте, остальные выбыли из игры… Нет, не выбыли. Автобус догоняют два сумасшедших велосипедиста. В зимнюю субботу да с утра пораньше – они весьма привлекают к себе внимание. Впрочем, велосипедная запасливость Дюбеля достойна похвалы, если служебный «опель» ему взять не позволили. Продолжаем игру.

Три остановки позади, за окнами проплывает православный собор, странный кусок чего-то российского в немецкой столице. Массивный Гепард отдышался, а велосипедисты, бедняги, исходят паром, накручивая педали с предельной скоростью. Насколько знаю Вильмерсдорф, в одном из ближайших домов есть проходной подъезд, и таскать велики по ступенькам трудновато. Но это не мои трудности. Побежали!

Теперь меня преследует грохот трех пар ботинок. По законам тайных операций, явное преследование должно оканчиваться задержанием или ликвидацией объекта. Оба варианта мне не симпатичны, поэтому несусь, как олень от гончих псов, высматривая подходящее место засады.

Из боковой улочки выбегаю на Курфюрстендамм, едва не сбиваю пожилую фрау у шляпного магазина. Полицейский глядит подозрительно, вот-вот крикнет «хальт!».

Заскакиваю в подворотню, слева мелькают прутья высокого забора. Около калитки вижу замечательное место для засады – аккуратно прислоненные доски, в них непременно найдется уютная щель. Форы недостаточно, чтобы перевести дух, но вполне, чтоб оценить противника. Впереди несется Байрон – самый, пожалуй, крепкий в спецшколе Абвера. Дюбель в пяти шагах сзади. Гепард отстал.

Конечно, разумнее вжаться в стройматериалы, пока пара курсантов не промелькнет мимо, потом дернуть навстречу Гепарду. Но что-то гадкое, агрессивное, совершенно вредное для задания упрямо берет верх. Да и времени на раздумья не остается… Хр-р-рясь!

Вряд ли можно отразить удар в горло, если объект измотан велосипедным и пешеходным кроссом. Дюбель получает пинок в стопу – излюбленный прием футболистов. Достаю из кармана кастет. Неторопливо надеваю его под аккомпанемент ругательств одного и хрип другого коллеги.

– Знаешь, Дюбель, почему опять в проигравших? Не потому, что попер против меня. А потому, что не в команде со мной.