Операция «Наследник», или К месту службы в кандалах

— Кабанов было штук тридцать, и секачи, и хрюшки с подсвинками, а тут они как пальнут!

— Заткнись и отвечай только на мои вопросы. Среди охотников есть царь?

— Нет, только наследник и генерал Черевин. И еще куча разного народа, императрица с какими-то дамами, все с ружьями, один валяется на траве и орет, а сам за колено держится, а другой с ружьем вокруг ходит и причитает.

Фаберовский и сам услышал, как немного картавящий голос оправдывался, обращаясь к раненному немцу:

— Но генерал, я вовсе не собирался в вас стрелять. Я стрелял в кабана, но тут подвернулись вы…

— Русский осел! — заорал раненый. — Найн, найн, не подпускайте его ко мне! Привезите мне профессора из Варшавы!

Затем раздался уже знакомый Владимирову голос цесаревича Николая:

— Бедный Вердер! Я вам так соболезную. Я готов подарить вам одного из своих десяти кабанов, лишь бы вы не кричали.

— Я не кричу, ваше высочество! Аааааа! Не трогайте мою ногу! Убирайтесь отсюда вон, Густав Иванович. Засуньте себе свое ружье в задницу, если не умеете стрелять!

— Дайте-ка сюда ружье, доктор Гирш, — сказал Черевин и отнял дробовик у незадачливого лейб-хирурга, который выстрелил, когда кабанье стадо, теснимое загонщиками, как раз прорывалась сквозь линию охотников, и вместо подсвинка угодил крупной картечью генерал-адъютанту германского императора Вердеру в ногу.

— Где Черевин? — спросил Фаберовский, безнадежно вглядываясь в неверный нерезкий мир вокруг него.

— Сюда идет. Ты что, курица слепая, вообще ничего не видишь? Ну, да ты не нервничай, я буду твоим поводырем.

— Эти немцы так дурно воспитаны! — услышал поляк приближающийся голос Черевина и разглядел группу людей, шедших прямо по направлению к ним. — Подумаешь, в ногу картечью попал! Не голову же отстрелил! А вы что тут делаете?

Этот вопрос относился уже непосредственно к поляку со Владимировым. Фаберовский показал Артемию Ивановичу за спиной кулак и обратился к той расплывчатой фигуре, которая показалась ему более всего похожей на начальника царской охраны:

— Я не мог не откликнуться на телеграмму пана Черевина. И вот мы с паном Владимировым тут.

— Давайте отойдем в сторону, — маленький Черевин взял обоих за рукава и отвел в сторону, где их не могли услышать ни егеря, ни члены свиты цесаревича. — Полагаю, что вы хотите получить деньги. А известно ли господам Фаберовскому и Владимирову, что в Петербурге уже многим известно о намечаемом покушении? И что виною тому господин Владимиров? Весь Петергоф болтает о подводном судне, с которого будет убит наследник на Ниле!

— А что я? Я был нем как рыба, — подобострастно встрял Артемий Иванович.

— Чудесная компания. Один нем как рыба, другой слеп как крот.

— Еще третий бывает глухарь, — услужливо подсказал Артемий Иванович и похолодел от испуга.

— Как? Почему на глухарей? — не расслышал Черевин. — На кабанов. На глухарей государь охотится редко, не царское это дело — тетеревиная охота. Но вы мне зубы не заговаривайте. Как вы проникли через оцепление?

— Видите ли, ваше превосходительство, — опять вмешался Владимиров, — поляк, раззява, очки куда-то задевал, вот сослепу и привел меня сюда.

— Вы понимаете, что стоит сейчас кому-либо на вас обратить внимание, и мне не останется ничего иного, как арестовать вас обоих и отправить в Якутск от греха подальше? Я уже жалею, что связался с такими болванами, как вы.

— Это не я болван, это поляк. Это он меня сюда из Парижа привез.

— А с чего вы в Париже вдруг оказались, когда я вас по всему Петергофу разыскивал?

Фаберовский понимал, что обострение отношений с начальником царской охраны может кончится для них катастрофично, поэтому, заглушил в душе гнев на своего компаньона и выступил на его защиту:

— Пан Владимиров был похищен агентами Рачковского, а когда на допросе он отказался что либо сказать, несмотря на пытки и избиения, — по знаку Фаберовского Артемий Иванович продемонстрировал Черевину свежую шишку на голове, — его отвезли в лес, чтобы избавится от опасного свидетеля. Но он бежал, убив агентку Заграничной агентуры. И теперь готов вновь положить свою никчемную жизнь на алтарь Отечества.

— Тихо! — вдруг оборвал поляка Черевин. — Сюда идет наследник. При нем ни слова. Говорить буду только я.

— Черевин, кто это? — спросил цесаревич, подходя ближе и указав на Артемия Ивановича стволом ружья, которое держал под мышкой.

— Чиновники из внутренней охраны, — ответил генерал.

Николай внимательно всмотрелся в лицо Владимирова, оценивающе окинул взглядом его потертый котелок, мятый пиджак, насквозь промокшие брюки и испачканные в земле ботинки с распущенными шнурками.

— Я где-то видел этого господина, — сказал цесаревич. — Подождите, сейчас вспомню… Точно, вспомнил! Я видел его в Александрии во время праздника в честь именин мама. Он был в хоре и вдруг начал прыгать. Зачем вы прыгали?

Черевин скривился, как от зубной боли, и рявкнул на Владимирова:

— Отвечать государю наследнику цесаревичу!

— Так точно, никак нет! — гаркнул Артемий Иванович, вытягивая руки по швам и выпячивая вперед свое, изрядно похудевшее, брюшко. — Мне было ничего не видно. Ура!