Операция Пролив Макмердо

К тому времени, как он вернется домой, уже будет осень, и дети снова пойдут в школу. Но это не имело значения. Он часами говорил со своими друзьями обо всем, что он будет делать, когда, наконец, вернется домой.

Он не разрешал бы детям ходить в школу как минимум четыре недели, а может и дольше. А если отстали, ну ничего не поделаешь. У них была целая жизнь, чтобы компенсировать это. А потом он отправился бы на юг с женой и детьми, чтобы полежать на пляже и насладиться теплой погодой. Они купались и, возможно, брали напрокат парусную лодку. Но больше всего они будут наслаждаться двумя самыми прекрасными вещами в мире — смехом и теплом.

Спидометр теперь показывал пятьдесят, и сани сильно тряслись. Он мчался по твердому скалистому неровному льду, полностью потеряв контроль. А ветер выл, скорость ветра временами поднималась до двухсот с лишним километров в час. Он был посреди зрелого арктического шторма.

За мгновение до того, как передние лыжи саней скользнули в ущелье, он понял, что не успеет. Затем сани двинулись вперед и вниз, и человек завопил от ужаса и ужаса, когда мотосани и тяжело нагруженный буксир рухнули в глубокую расщелину во льду.

Он ударился головой о пластиковое лобовое стекло и сделал в нем большую звезду. Рулевая колонка просверлила ему грудь и сломала три ребра.

Машина перевернулась в ловушку и приземлилась на бок. От удара мужчине сломалась левая рука и вывихнута правая нога. Сани продолжали катиться и падать.

Человек закричал от страха и боли, и сани резко остановились на дне ущелья двадцатиметровой глубины. Его позвоночник был сломан в нескольких местах. Тяжело нагруженный состав с газовыми баллонами ударился о крышу кабины. Его уши наполнились грохотом и грохотом. Потом все, что он услышал, была тишина, хотя он все еще был в некотором сознании.

Это было окончено. Что-то в нем знало, что все кончено. Больше с этим ничего нельзя было сделать. И все же очень глубокий инстинкт заставил его захотеть попробовать… он хотел попытаться сбежать. Он чувствовал отчаянную потребность снова увидеть свою жену и детей. Чтобы почувствовать их тепло.

Теперь буря шла далеко над ним. Ветер был далеко. Но он услышал другой звук. Снаружи. Прямо над ним.

Несмотря ни на что, ему все же удалось повернуть голову вправо — он посмотрел вверх. В тусклом свете еще включенных фар он увидел один из маленьких газовых баллонов, лежавший на продавленной крыше кабины. Появился шипящий звук. Он протекал.

С нечеловеческим усилием ему удалось сдвинуться, получив несколько сантиметров от протекающего цилиндра.

Смерть, эта ужасная мысль, выкристаллизовалась в его голове, прежде чем перед его глазами помутнело. Потом его горло начало опухать, и все нервы задрожали, как струна. Он уже не знал, что делает, совершенно обезумел, его тело неудержимо дергалось и тряслось. Его сломанный позвоночник порвался, несколько артерий были перерезаны. Его сломанные ребра торчали в легкие, и, наконец, он откусил вытянутый язык. Кровь хлынула и почти мгновенно замерзла на ледяном арктическом холоде. Буря бушевала над ним.

Глава 1

Была весна, лучшее время года в Вашингтоне, ОКРУГ КОЛУМБИЯ Ярко цвели вишневые цветы, дул легкий ветерок, и в воздухе витало предвкушение.

Тридцать дней назад я вернулся с трудного задания в Европе, затем использовал один из первых непрерывных отпусков в своей карьере и теперь был готов к действию.

Дэвид Хоук, директор AX, позвонил мне накануне вечером, когда я только вернулся домой из Калифорнии, и спросил, могу ли я зайти к нему в офис на следующее утро.

Было без нескольких минут восемь, когда моя «Альфа-Ромео-купе» свернула на кольцо Дюпон-Серкл и припарковалась на подземной автостоянке Объединенной пресс-службы и телеграфной службы; это было прикрытие AX . Я поднялся на лифте на пятый этаж.

Я занимался серфингом, плавал, плавал под парусом и нырял с маской в кристально чистых водах Тихого океана целый месяц, и мне было до смерти скучно. Отпуск был довольно приятным, но было также приятно снова что-то делать.

Секретарша Хоука поприветствовала меня, когда я вышел из лифта. Она сказала, что я могу войти.

Дэвид Хоук был пожилым мужчиной — никто из персонала точно не знал, сколько ему лет — невысокого роста, очень подтянутым и энергичным, с копной густых седых волос и открытыми, умными и очень проницательными глазами.

Я никогда не видел его без сигары во рту, и этот раз не стал исключением. Хоук вынул сигару изо рта, встал и протянул мне руку, когда я подошел к нему. Он подал мне свою жесткую руку.

— Добро пожаловать домой, Ник, — сказал он своим всегда несколько хриплым голосом. — Да, я это чувствую, — сказал я.

Он указал на стул и, когда мы оба сели, несколько секунд критически смотрел на меня.

— Ты хорошо выглядишь, — сказал он.

— Я также чувствую себя хорошо, — сказал я.

— Готов к новому заданию?

Я кивнул. «Честно говоря, меня начало немного бесить то, что я ничего не делал».

"Достаточно загорел на солнце?"

— Хватит надолго, — сказал я. — У тебя есть для меня задание?