Операция «РЫ», и другие приключения капитана дальнего плавания Гурова

Жуликов действительно раскусили. Началась массовая подача заявлений в милицию. Потерпевшие объединились в одном уголовном деле по факту мошенничества. Золотозубый директор, учитывая, что вся рыба кроме трески, была импортная, вёл себя уверенно, объясняя проблемы с поставками и нехваткой денег для растаможки на Россию. Программа объяснений у него была четко сверстана, но по истечении всех контрольных сроков стала рушиться как карточный домик. Наступило, как говорил Одинцов перед пуском ракет, время «ч». Началось следствие. Длилось оно полгода и завершилось судом. Одинцов проходил как свидетель преступления. Иногда, судья ненавязчиво намекал, а не соучастник ли он? И в этом была своя логика – все залетели, кроме фирмы, где он был директором. Странная, для присутствующих в зале суда, ситуация. Золотозубый одобрительно посматривал на Одинцова, мол, молодец-мужик, единственный не прокололся. Радости от этого Одинцов не испытывал, видя как мучаются потерпевшие, среди которых оказались, как и он, бывшие военные. Естественно, что те, кто доверил им деньги, посадили их на счетчик – расплата была неминуема. Не просто дался выход из этой ситуации. В зале суда сидели братаны и четко отслеживали каждое произнесенное свидетелями слово. Однажды, в перерыве заседания, перед тем, как очередь дошла до Одинцова, ему дали недвусмысленно понять – шаг влево, вправо – расстрел. Ему выложили сценарий, мол всё нормально, с кем-то не рассчитались, но это бизнес и всякое бывает – на то она и рыбалка. Как говорил старик, закидывая сеть в море: «Ловись рыбка большая, да маленькая!» Клева нет, что ж теперь – надо ждать! Ждать пока братаны растворятся в необъятных просторах страны Руссляндии. Пришлось капразу подстраиваться, а иначе.

Пресса ещё долго муссировала этот суд, добиваясь от Одинцова эксклюзивных интервью. Но он молчал, как рыба. И было почему. Кроме того, что ему не хотелось светиться на телеэкране в свете последних указаний братков, у него впереди намечалась большая пребольшая рыбалка. Как показывал Гуров, говоря о размерах некогда пойманной им рыбы, в-о-о-о-т такая!

А на дворе был 2003 год.

Глава пятая Операция «РЫ»

Роль снабженца пароходств, принесла свои плоды. Бывшие начальники и однокашники теперь оценивали Гурова как удачливого бизнесмена, у которого водятся денежки и с которым можно обтяпать не одно прибыльное дельце. Все они стали акционерами и различались между собой только по количеству имеющихся в наличии акций. Акции имелись и у Гурова, но никакой роли и значения они не играли, потому что их было маловато. А те, у кого их становилось очень много, вполне могли рассчитывать на занятие руководящих постов. Вот и новым директором пароходства стал бывший комсомольский вождь, сначала лишившийся своей работы, как первая жертва перестройки, а затем умудрившийся где-то раздобыть деньги для скупки акции, включая контрольный пакет. Восхождение его на самый высокий пост сопровождалось матюгами в адрес бывшего директора, приложившего руку к расправе над партийными и комсомольскими лидерами доперестроечной поры. Кто-то из них уходил и неплохо обустраивался в бизнесе. Кто-то оставался униженным и оскорбленным в прежнем пароходстве и занимал незначительные посты. А кто-то, как нынешний, возвращался на ещё более ответственную должность и становился одним из местных олигархов. У Гурова с ним и раньше были неплохие отношения и он, как незаслуженно забытый и вроде бы также репрессированный, принимался новым шефом пароходства как свой парень.

– Иван Иваныч! – секретарша вскочила с кресла и засуетилась, принимая от Г урова дорогую коробку с конфетами. – Чай, кофе, потанцуем.

Для прежней мадам секретарши Гуров был неудачник, посадивший корабль на мель, горлопан и алкаш, для которого шеф был всегда «занят, приходите позже.» Пан капитан пытался подловить начальника, с которым когда-то, когда они были капитанами БМРТ-осов и было выпито море водки, у входа в здание, но тот лишь отмахивался от него, как от назойливой мухи, не желая войти в контакт. Поэтому Гуров был несказанно рад, узнав, что «эту вечно пьяную медузу-пердузу» наконец-то скинули.