Операция «Смоленский капкан», или Пропавший обоз НКВД

Искомые обломки грузовиков, причём обоих, он нашёл сразу. Правда, не прямо под мостом, как ожидалось, а несколько правее. То ли их на несколько метров отбросило взрывом, то ли оттащили чуть в сторону, когда восстанавливали мост. А, может, новый мост просто построили несколькими метрами левее. Впрочем, это не имело уже абсолютно никакого значения. По подводным снимкам, сделанным Суходольским и в авральном порядке по спутниковому каналу связи отправленным в Москву генералу, эксперты в течение нескольких часов определили, что покоящиеся на дне реки Вопь покорёженные обломки принадлежат грузовым автомашинам, именуемым в простонародье «полуторками». Кроме того, по характерным повреждениям наши эксперты пришли к однозначному выводу, что данные автомашины:

«…первоначально представленные Вами на экспертизу фотографии механизмов и агрегатов идентифицированы как фрагменты двух автомашин ГАЗ АА, которые, несомненно, имели огневой контакт со стрелковым оружием, а впоследствии были разрушены с использованием взрывчатого вещества — вероятнее всего, тротила…»

Это была маленькая, но всё же победа. Кроме того, мы решили, так сказать, «наудачу» проверить металлодетектором противоположный берег реки и возле одной из опор моста, среди бесчисленной россыпи ржавых гильз от «трёхлинейки», совершенно неожиданно отыскали слегка потемневший от времени серебряный кругляшок — полтинник 1924 года выпуска. Конечно, это могли быть так называемые солдатские потери, но… Всё это, вместе взятое, было уже не просто теоретическим предположением, основанным на логике и карте местности. Это были уже настоящие полновесные факты, подтверждающие, что мы на верном пути. Глядя на по-детски счастливое лицо своего напарника, я всё отчётливее начинала понимать, что до окончательного завершения дела нам ещё очень далеко. Но я даже не предполагала тогда насколько.

Проскочив по просёлочной дороге ещё несколько километров, мы въехали в Гусевку. Вернее, самой деревни уже давно не было и в помине. А те несколько покосившихся и почерневших от времени, крытых полусгнившей дранкой бревенчатых строений непонятного назначения с провалившимися крышами назвать можно было, скорее, развалинами какого-то затерянного в лесах хутора, нежели деревней. Сильно разросшаяся бузина и непроходимые дебри малины в человеческий рост вплотную обступили еле угадывающуюся среди исполинских листьев подорожника дорогу. Поверх всего этого буйства дикой природы то там то сям виднелись наполовину разрушенные печальные остовы печных труб, покрытые толстым слоем жирной сажи, а одичавшие яблони грустно покачивались между ними на ветру, издавая при этом поистине кладбищенские стоны. Вот такая жуткая картинка встретила нас на втором этапе нашего трудного пути. Мы в растерянности остановились посреди дороги, не представляя даже примерно с чего начать. Пришлось начать по старинке, как говаривали ещё наши предки, — «от печки».

При ближайшем изучении окрестностей стало понятно, что не так давно эта старая деревня стала объектом варварского разграбления со стороны так называемых чёрных копателей. Немногие, чудом уцелевшие под натиском времени стены, зияли свежeпробитыми дырами, с торчащими во все стороны кусками дранки. Из печей были выворочены изрядные фрагменты кладки, фундаменты везде грубо разворочены. Кое-где, правда, сохранились небольшие элементы дивной красоты печных изразцов явно старинной, ещё дореволюционной работы. Повсюду в бесчисленном количестве были разбросаны старые чугунки с облупившейся эмалью и без, груды битого стекла блестели в зарослях крапивы точно копи царя Соломона. Вволю набродившись посреди всего этого строительного мусора и уже не чуя под собой ног, мы, наконец, выбрались на обочину дороги и в полном отчаянии завалились в траву.

— Найти в этом хаосе что-либо определённое можно только чудом, — вздохнул Суходольский и в сердцах пнул изрядный ком земли, случайно подвернувшийся ему под ногу. Ком подлетел в воздух, мягко шлёпнулся на дорогу и покатился под уклон, оставляя за собой дорожку из каких-то блестящих предметов. Мы подскочили, как ужаленные и бросились следом. На песке, отливая на солнце серебром, как ни в чём ни бывало мирно лежали три монеты.

— Вот тебе и чудо, — приговаривала я, с усердием стирая глину с серебряных рублёвых монет 1924 года выпуска.

— Суходольский, свяжись с генералом. Доложи обстановку. Заодно узнай, как там себя ведут наши немцы. Не собираются ли на экскурсию в Смоленск.

Но не успел Мишка взять из машины спутниковый телефон, как раздался зуммер вызова.

Несколько минут мой напарник слушал с вытянутым, как, во всяком случае, показалось мне, лицом. Потом буркнул что-то вроде «есть», точнее, я не расслышала, занятая заменой аккумуляторов в металлодетекторе, и отключился.