Операция «Святой»

— Вы не ответили. Я спросил — да или нет, вы заинтересованы в моем выступлении на Россию? Да или нет? — Гитлер распалялся, начинал покрикивать. — Мне ответить за вас? — Шушниг молчал еще и потому, что в тирады Гитлера невозможно было вставить слова, и отчасти потому, что всегда терялся от любого, и политического тоже, хамства. А главное, он не знал, что сказать. — Так я отвечу… Отвечу! — Гитлер довольно засмеялся. — Да! Потому что вы и Бенеш боитесь коммунизма! И знаете — только я могу защитить вас от большевистских орд! Знаете, я — единственный ваш защитник. — Гитлер вдруг захохотал, Шушниг ужаснулся бесовской этой степени самовосторга. — Но даром я не стану защищать никого… — Гитлер подошел совсем близко, погрозил Шушнигу пальцем и повторил зловеще: — Никого!

Шушниг вдруг увидел, что глаза фюрера налиты кровью, будто разом лопнули все капилляры белков. Шушниг поспешно заговорил, лишь ради того, чтобы продолжить разговор, а не пугаться кровавых глаз собеседника.

— Нет-нет, отчего же даром… — Шушниг почти лепетал, — мы готовы предоставить Германии… Мы согласны. Я надеюсь, президент Миклас… Поставки, ресурсы, включая людские, любая готовность. Займы, отсрочки, скидки, тем более…

Гитлер понял, к чему клонит Шушниг. Он, оказывается, согласен на кабальные условия в военном союзе. Ну да, все лучше для него, чем аншлюс. Но это уже шло вразрез его, Гитлера, конечным планам. Нужны не поставки, не союз и даже не людские ресурсы, а нужна вся Австрия разом. И совершенно не нужен послушный, на все готовый Шушниг. Шушниг нужен сопротивляющийся — иначе как его смещать? И Гитлер сказал спокойно:

— От кого только вы, канцлер, могли получить информацию о моих планах на Востоке? — Он так актерски недоуменно повел бровями, что Шушниг вообще перестал что-либо понимать. Казалось бы, только что было дано косвенное подтверждение, и вот… — Я совершенно не собираюсь воевать ни с Советами, ни с другой державой в Европе. Совершенно не понимаю, кто мог вас попутать… Ваша разведка? А разве вы не знаете, что ваша разведка давно на пайке у моего Канариса? — Вот, унизил, плюнул в лицо канцлеру на откидном стуле, теперь можно подавлять. — Вы через вашу, то есть через нашу, разведку получили дезинформацию. И она имеет успех, однако! — Гитлер довольно потер руки. — Вы, Шушниг, клюнули на эту удочку, — он захихикал, — клюнули и перекрестились перед алтарем святого Стефана. Почему, Шушниг, вы не стали попом? Вам бы шло… И не надо было бы сейчас передо мной придумывать ответный ход. Вон вы как напряглись! Полно! Моя дезинформация призвана расслаблять. И вы расслабились, вы ослабили бдительность, вы не готовы…

— К чему? — упавшим голосом спросил Шушниг. Да, конечно, сейчас будет произнесено это проклятое слово — «аншлюс».

Но Гитлер не спешил:

— Вы не готовы к моему ультиматуму. Вы надеялись, я начну воевать и ослаблю внимание к менее насущным вопросам… Нет. Сначала мы добьемся единства и свободы передвижения.

За спиной Гитлера открылась незаметная среди деревянных панелей дверь. Вошли генералы. Кейтель, Рейхенау, Шперле.

— Прошу ознакомиться с текстом ультиматума правительства рейха правительству Австрии, — сказал Гитлер, указав на верхнюю страницу той стопки, что лежала перед каждым из шести стульев.

Шушниг взял в руки документ:

«1. Австрийское правительство немедленно обязуется назначить Артура Зейсс-Инкварта на пост министра безопасности с правом полного и неограниченного контроля над всеми полицейскими силами;

2. Назначить военным министром бывшего офицера рейсвера австрийца по происхождению Глейзе-Хорстенау;

3. Ввести в состав правительства для урегулирования австро-германских экономических отношений на пост министра без портфеля Фишбека;

4. Предоставить в течение трех дней всем заключенным в тюрьмах и обвиненным в создании общественных беспорядков членам национал-социалистской партии свободу и амнистию;

5. Открыть свободное проникновение германского капитала в банки Австрии и свободную беспошлинную торговлю германской продукцией, минуя таможенные запреты».

«Боже мой, — Шушниг невольно схватился за сердце, — да это же программа условий политической парализации Австрии!»

— Это не что иное, как политическое давление на Австрию, — сказал он. — Я не понимаю…

— Мы же хотим помочь вам, — тон Гитлера стал почти мирным. — Вы же сами говорили о восточной кампании… Я ответил, что не имею возможности ее вести, успешно вести, иначе не стоит. Но почему вы не говорите об ударе в спину, который готовит восточный пакт? Не сегодня завтра Бенеш пропустит Красную Армию… через свою территорию. Это может означать конец немецкого мира… Почему вы не думаете об этом? Вы боитесь потерять независимость. А жизнь? Свобода с немцами или таежная каторга на…

— На Алтае, — подсказал Кейтель.