Операция «Тень»

— Не имеет значения. Важно, что вы знакомы с Желтовским и сможете как бы случайно, между прочим, показать ему это письмо. Желтовский не усомнится в его достоверности, а для меня это весьма важно.

— Не можете ли вы объяснить, зачем вам все это нужно?

— Вы слишком любопытны, — Годдарт помолчал. — Впрочем, пожалуй, для вашей ориентации можно и объяснить… Желтовский доволен мной по моей работе в редакции журнала «Космос», но, мне кажется, он не питает ко мне того полного, понимаете, — полного доверия, которое нам, — Годдарт сделал на последнем слове ударение, — совершенно необходимо.

— Он перестал доверять вам? — в голосе Рахитова послышался ужас.

— Да нет, — тихо рассмеялся Годдарт, — не впадайте в панику. Просто сказывается привычка быть бдительным, только и всего. Нам нужно, чтобы у него было побольше ко мне доверия. Для чего нам это нужно — не ваше дело. — Годдарт резко поднялся, — Вы сделаете это завтра вечером. Постарайтесь, чтобы Желтовский подумал, что вы случайно, совершенно случайно показали ему письмо. Ну, скажем, полезли за носовым платком, а оно и выпало у вас из кармана. Завтра же доложите мне обо всем.

Взяв отмеченный пропуск, Годдарт-Егоров удалился.

Рахитова бил озноб.

Годдарт очутился в сложной ситуации. Через связную он передал донесение Грину о своих делах в «Космосе». Каким образом женщина доставляла шифровки главному резиденту Харвуда, он не знал, но донесения свои продолжал регулярно слать, — к тому имелись причины: хотелось блеснуть достижениями и тем самым повысить свои акции в глазах начальства. Он ничуть не сомневался — Аллен Харвуд и Уильям Прайс систематически запрашивают Грина о том, как подвигается выполнение задания, порученного ему, Годдарту. Кроме того, его тормошил Грин, тому же не терпелось как можно скорее окончить эту проклятую «Тень человека», «Шедоу».

Грин приказал Годдарту воспользоваться покровительством профессора Желтовского и пробраться в ближайшее окружение Ландышева на заводе. С этой-то целью и было решено еще раз использовать Рахитова.

Годдарт не очень обрадовался, получив такой приказ. Вообще-то говоря, он с самого начала, еще с того времени, когда его отправляли в Советский Союз, знал: настанет час — приказ такой ему вручат. Однако где-то глубоко внутри затаилась надежда, что до этого далеко. Он отлично понимал — от слов до дела, до осуществления указания — расстояние немалое, но все же настроение было испорчено, и к тому же он своими руками должен был форсировать развитие событий. Что пугало Годдарта? Первое время после переживаний, выпавших на его долю в результате бегства Можайцева с завода в Брайт-ривер, ему было не до анализов и размышлений: все внимание ушло на то, чтобы спасти шкуру, избежать расплаты за неумение оправдать доверие Прайса и Харвуда, а потом на подготовку к переброске на территорию Советского Союза. Но затем, уже в редакции журнала «Космос», Годдарт успел осмотреться, подумать и однажды пришел к неутешительному выводу.

Он был осведомлен кое о каких фактах и обстоятельствах из жизни интересовавших его советских ученых и разработал свой план действий на ближайшее будущее. Самым неприятным было для него, пожалуй, предстоящее свидание с «Джимом», необходимость снова ехать на станцию Кратово — он опасался слежки, провала.

И все же отправиться в Кратово пришлось. Редким в том году погожим днем шел он от станции мимо скрытых в буйной зелени дач. Вот и домик за забором: С.С. Рушников, с надписью, сделанной на калитке чернильным карандашом: «Во дворе злая собака». Годдарт дернул за прикрепленную к проволоке деревянную ручку, — тотчас где-то задребезжал колокольчик. Послышались шаги, и в открытой калитке появилась лет тридцати пяти женщина, довольно красивая, сероглазая, с румянцем на пламенеющих от загара щеках, с высокой прической пышных русых волос. Вслед за ней бежали мальчик и девочка. Обширный участок «пенсионера, инвалида Великой Отечественной войны Рушникова», был густо засажен плодовыми деревьями, а вокруг дорожек виднелись цветы — самые различные, высаженные и на грядках и на клумбах.

— Мне к хозяину, — произнес Годдарт, настороженно осматриваясь.