Операция «Викинг». За строками досье

— Сядь, Вика, говори веселее, непринужденнее. — Он взял жену за локоть, посадил в кресло у телефона. — Скажи, что перебирала старые записные книжки, вспомнила и прочее…

— Василий, уже двенадцатый час, неудобно.

— Удобно, Вика. — Василий Васильевич протянул жене трубку, сам набрал номер.

Зверева не оказалось дома, Виктория Павловна поговорила с Любашей, попеняла, что совсем забыли про стариков, узнала, что «блудный муж» должен скоро вернуться, а «верная жена» на боевом посту у плиты греет ужин.

— Будем ждать, — сказал Василий Васильевич, принес из кабинета книгу, сел у телефона.

Лет десять-пятнадцать назад Виктория Павловна обязательно бы спросила, что случилось, либо категорически заявила, что звонить в двенадцатом часу ночи не будет. Но на то и прожиты эти годы, чтобы научиться понимать и верить. Виктория Павловна молча пошла заниматься домашними делами, через полчаса Василий Васильевич вновь соединил ее с квартирой Зверева. Николай сам снял трубку.

— Здравствуйте, Коля. — Виктория Павловна вопросительно взглянула на мужа, заставила себя улыбнуться, заговорить непринужденнее: — Купили квартиру? Поздравляем, надеемся, пригласите посмотреть.

Заметив вопросительный взгляд жены, Василий Васильевич подсказал:

— Как здоровье Любаши? Как дочка?

— Как здоровье Любаши? Как дочка? — послушно повторила Виктория Павловна, выслушала ответ. — Нет… он не спит еще, могу позвать. — Она положила трубку на столик, быстро ушла на кухню.

Полковник долго сидел неподвижно, наконец взял трубку.

— Слушаю.

— Здравствуйте, Василий Васильевич, сто лет не виделись. Как жизнь молодая?

— Спасибо, — не отвечая на приветствие, сказал полковник и замолчал.

После небольшой паузы Зверев сказал:

— Мне необходимо с вами поговорить.

Полковник не ответил, прикрыл глаза, откинулся на спинку кресла, неожиданно он вспомнил, как около сорока лет назад сидел так же, ждал ответа из роддома. Вика рожала первенца.

— Если не возражаете, я зайду завтра к вам на работу.

Полковник переложил трубку в левую руку, достал платок, вытер лицо.

— Я эти дни очень занят, позвони майору Сергееву. — Не ожидая ответа, Василий Васильевич положил трубку.

ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТОЕ МАЯ. СРЕДА

— Что ты пристал? Я не могу тебе помочь? — Зверев натер ладони магнезией, подпрыгнув, повис на кольцах.

Борис сидел на скамейке и смотрел, как друг подтягивается на кольцах, непроизвольно считая разы. Николай подтянулся десять раз, спрыгнул. Нечаев пришел в спортзал, зная, что Зверев по утрам здесь тренируется. Маленький зал тяжелой атлетики — скорее большая комната, чем зал, — был пуст, кроме двух друзей никого. Они могли говорить свободно.

— Ты должен, — сказал Борис, когда Николай подошел к нему и взял лежавший на скамейке широкий кожаный ремень.

— Знаю, но не могу. — Зверев занимался своими делами, не обращал на друга внимания. Он поднял с пола десятикилограммовый диск, или, как его называют штангисты, блин, продел в него ремень, затянул на поясе, чуть опустил кольца, снова начал подтягиваться, Борис досчитал до десяти. Пока Зверев, отдыхая, ходил по залу, снова заговорил:

— Подскажи мне, как лучше поступить? Ты будешь смеяться, сейчас все не так, как прежде. Ты знаешь, я никогда не говорил слова про любовь. Нина не хочет меня видеть, говорит, разводись… Поговори с ней.

Зверев не ответил, прыгнул на кожаную спину «козла», сел, закрепил ступни ног в шведской стенке, прогнулся, подхватил с пола гирю, удерживая ее за головой, начал подниматься и опускаться. Когда он, бросив гирю, соскочил на пол, Борис встал.

— Супермен! Тебе гори все голубым огнем…

— Боря. Не надо, Боря. — Зверев перекинул через плечо полотенце, подошел к другу. — Думаешь, мне удовольствие доставляет через день таскать здесь железо, измываться над собой? — Николай стоял чуть ссутулившись, опустив голову.

— Ты здоров? — почему-то понизив голос, спросил Борис.

Зверев стащил через голову тренировочный свитер, Борис в который уже раз подумал: наградил же бог мускулатурой. В костюме обыкновенный человек, как разденется, хоть в американском кино снимай.

Николай равнодушно осмотрел руки, потерев мозоли, ответил:

— Вроде в порядке, — и повторил: — У меня всегда все в порядке.

— Ты чего это? — Борис схватил друга за потные плечи. — Ты брось, тебе нельзя сдавать. Хочешь отдохнуть? Хочешь, я тебе путевку в горы достану? — Он тормошил друга, нагибался, заглядывал в лицо.

— Хорошо. — Зверев, оттолкнув Бориса, пошел из зала. — Ты подожди меня, я быстро.

Борис, листая «Советский спорт», терпеливо следил, как, выйдя из душа, Зверев перед зеркалом придирчиво выводит пробор. Наконец, они вышли из зала и сели на скамейку маленького пыльного скверика.

— Ну? — Зверев облокотился на колени, подняв веточку, стал чертить на земле.

— Я люблю ее, Зверев. — Борис удивленно смотрел перед собой.

— Не самое страшное в жизни, Боря.

— А жена? Я же не могу бросить Наташку? — Борис уже не только удивлялся, но и возмущался.