Операция "Волчье сердце"

— Следов насильственной смерти нет, — с ходу «осчастливил» капитана этим знанием Эдварс Риверсон. — Точнее тебе уже трупорез скажет, я вообще тело у этих, с позолоченными шилами в задницах, еле выцарапал. Они как услыхали про вскрытие — так вскипятились, орать начали. Я их послал.

— Куда? — с замиранием сердца уточнил Вольфгер — хорошие следователи на дороге не валяются, уволят этого, а кого пришлют? То-то же. Не берегут подчиненные нервы начальственные, ох не берегут…

— К Валлоу.

— Цензурно хоть?

— Обижаешь, капитан! — оскорбленно протянул Риверсон с печальной рожей — мол, нецензурно хотелось, но сохранить работу хотелось больше. Дети, жена и теща, мать ее, и всех их надо кормить! — Но вообще, обошлось вроде. Брат покойной предложил детям не устраивать истерику, вспомнить про воспитание и хваленую родовую выдержку. Словом, для прощания они, вроде, в срочном порядке восковую куклу уже организовывают. И надо старику Косту поторопиться со вскрытием, а то если они к похоронам свою бабку не получат, закопают его — или вместе с ней, или вместо нее! Нервные они, эти аристократы, жуть! Может, госпожа Алмия им из своих запасов солей нюхательных отсыпет, а? Кстати, Лейт, ее надолго к нам приквартировали? Я не то, чтобы возражал, но может, можно махнуть змеищу на Шантея? Не глядя? А то я прямо опасаюсь за ваше, капитан, душевное равновесие…

— За премию свою опасайся, — душевно посоветовал Вольфгер, внутренне скрипнув клыками — сговорились, изверги! — И иди ты уже…

— Цензурно, капитан, цензурно…

— На обыск! 

Глава 5. Логово оборотня, или о добрососедских отношениях

Я очень удивилась, когда, выходя из особняка Аморелии Ревенбрандт, услышала, как часы на башне ратуши пробили семь вечера. В работе время пролетело незаметно, и мне казалось, мы только-только начали…

Полный обыск дома и сада, как ручной, так и магический, обследование сейфов, выявление неизвестных тайников. Огромный масштаб проделанной работы — и все напрасно.

Артефакта в особняке не было — я могла ручаться за это своей головой.

Впрочем, Ревенбрандты будут крайне благодарны следствию за парочку схронов, в которых обнаружились немалые суммы золота. Вполне вероятно, это скрасит им нанесенный репутации ущерб. Вольфгер Лейт не поленился послать подчиненных обойти всех соседей, включая соседскую прислугу, так что теперь весь город будет полниться слухами о том, что родственники потравили почтенную старушку, чтобы поскорее добраться до ее наследства.

Я прикрыла глаза, вдохнув полной грудью соленый воздух, и медленно выдохнула, принуждая тело немного расслабиться.

Устала. Я не любила признавать это, но сегодня — устала. Слишком много суеты, слишком много информации, слишком много потраченных на поиски сил. В ушах слегка звенело, что означало — в ближайшие дни энергоемких экспертиз и мероприятий мне проводить определенно не стоит. А остальной работы никто не отменял, и дома меня ждали бумаги и печатница. Наверное, поэтому я и медлила сейчас, стоя на ступеньках особняка — позволяла себе маленькую передышку.

Хорошо…

Когда за моей спиной вдруг прозвучал голос капитана Лейта, не потрудившегося обозначить свое приближение звуком шагов, я вздрогнула и рывком обернулась, смерив вервольфа недовольным взглядом — нельзя же так пугать!

— Что вам угодно?

Попрощались же вроде! Ну как… я, сообразив, что моя работа закончена, бросила вопросительный взгляд, дождалась кивка — мол, да, свободны — и покинула дом, не утруждая себя прочими реверансами.

— Вы домой? — настолько непринужденно поинтересовался капитан, что я — я! — на мгновение даже растерялась и машинально кивнула. А вервольф задал следующий вопрос, окончательно пошатнувший мое душевное равновесие. — Не подбросите?

Подвох. Где-то здесь однозначно должен быть подвох. Ну конечно же, капитан не успокоится всего одной местью, свершившейся неделю назад. Я бы точно не успокоилась. А он еще и, поди, во вкус вошел. Так что однозначно подвох, но где?

— А с меня ужин, — добавил Лейт, будто это могло меня как-то убедить.

Погодите-ка… Стоп. Ну нет… он меня сейчас что, жалеет, что ли? Припоминает бутерброды с чаем и жалеет?! Он? Меня?!

— Благодарю, — отрезала я, поджав губы и против воли сощурив глаза. — Моя домработница уже приступила к своим обязанностям. Но так и быть, вы можете воспользоваться моим экипажем.

— В таком случае я настаиваю.

Что-то было в выражении глаз, сейчас, когда полнолуние отдалилось — карих, без малейшего намека на желтизну. Что-то, что заставило меня прекратить препирательства и бросить нехотя:

— Ладно, но исключительно в качестве одолжения!

— Что вы, мастер Алмия, — язвительно заверил меня вервольф. — Я и подумать не мог, что вы снизойдете до ужина с капитаном стражи в каком-либо другом качестве.

Это почему-то было обидно. Но, как ни странно, справедливо. А от этого обиднее вдвойне.