Операция "Волчье сердце"

Капитанское меню, как ни обидно это признавать, отличалось от моего в лучшую сторону — пахло, по крайней мере умопомрачительно, так что я махнула рукой и простила капитану и сегодняшнюю глупую шутку, и пару-тройку прегрешений на будущее.

Я с трудом удержалась от реплики в духе «Кормите же меня скорее!» — в конце концов, это попросту немилосердно, так пытать человека, который весь день провел на ногах, много колдовал и не имел возможности восполнить потраченное!

Утешало лишь то, что капитану наверняка приходилось еще хуже — у него точно так же сегодня не было ни единой возможности поесть, но при этом веса в нем (а, значит, и потребность в пище) куда больше.

Я окинула гостеприимного хозяина взглядом, прикидывая, сколько приблизительно он может весить — и наткнулась на внимательный взгляд вервольфа.

С трудом подавив неуместное (и безосновательное) смущение, я ответила слегка надменным взглядом.

Пусть я уже и простила коллегу за дурацкий юмор, сообщать ему об этом я не спешила. Нечего. Хватит с него и того, что я ему за эту выходку не отомщу.

Стервозная девица с портрета в холле управления могла бы мной гордиться!

— Итак, капитан, о чем вы хотели со мной поговорить? — светски уточнила я, когда голод остался только в воспоминаниях (а вместе с ним — сырный суп и умопомрачительное овощное рагу). Ели мы молча, оба слишком уставшие и голодные, чтобы развлекать друг друга беседой.

На столе выстроились в ожидании чайные принадлежности, а на широком блюде в центре стола нахально развалились сдобные пирожки, вызывающе блестящие, с маслянистой подпекшейся корочкой, пышные, ароматные…

Еще теплые!

Смерть фигуре.

Откусив… да что там — впившись зубами в один, я убедилась, что на вкус они еще лучше, чем с виду, и должны быть реквизированы именем короны, как темные артефакты повышенной сокрушительной силы.

— Боги, что у вас за кухарка?! — вопрос вырвался сам собой.

Я честно собиралась держать лицо и делать вид, что «мы и не такое видали», но трудный рабочий день, но магическое истощение, рождающее физический голод…

В общем, не смогла я!

— Да это не секрет, — вопреки ожиданием, капитан запираться не стал, как будто не слышал, что толковую прислугу (Особенно кухарку. Особенно такую!) нужно скрывать и беречь, как зеницу ока, чтобы не сманили не обремененные избытком совести завистники. — Илви из кобольдов.

Понятно. Вот поэтому и не стал скрывать!

— Но они же не нанимаются на службу к инородцам, — попыталась я прояснить ситуацию. — Клановость, всё такое…

— Она просто еще совсем молоденькая, — улыбнулся капитан. — Ей очень нужно наработать некоторый стаж службы в приличном доме и хорошие рекомендации, чтобы было с чем предстать перед старшими родичами и начинать подъем по внутриклановой карьерной лестнице — не с поломойки, например, а с младшей помощницы старшего поваренка...

Я, успев уже впасть в уныние, воспрянула духом — что может быть приличней, чем родовой особняк Алмия! У нас ей такие рекомендации напишут — ее старшие родичи на небесах от восторга будут!

...а я буду ходить к родителям ужинать.

И обедать.

И завтракать!

— Мастер Алмия, видите ли, мне нужна ваша помощь, — ответил на мой предыдущий вопрос вервольф, с глубокомысленным видом сжевав пирожок. — Сегодня-завтра мы составим список всех, кто вертелся вокруг особняка Аморелии Ревенбрандт с того момента, как было принято решение передать ей на хранение артефакт, и до момента, когда стало известно, что «Волчье сердце» пропало. И будем искать совпадения с особняком Корвинов…

— Совпадений будет много, — авторитетно заверила я. — Николас и Аморелия — одного круга, у них много общих знакомых. И они наверняка пользуются услугами одних и тех же поставщиков и подрядчиков…

На лице капитана отразилась глубокая грусть. Согласна, предстоящий объем работы, по большей части, бессмысленной, меня бы тоже вогнал в глубокую тоску.

Но разве не здорово, что он обрушился не на меня?

— Работы предстоит изрядно, — согласился капитан. — Да еще Эд, дубина, в спешке забыл взять портрет подозреваемого, и теперь придется по второму кругу обходить свидетелей…

— Какой портрет? — насторожилась я, сообразив, что в расследовании дела произошли некоторые сдвиги, о которых, конечно, никто не удосужился сообщить мне.

Я приготовилась, если понадобится, выдирать из волка сведения раскаленными щипцами, но, к моему удивлению, он пошел на контакт добровольно.

— Сержант Кост, расспрашивая людей на рынке, нашел свидетелей, которые видели рядом с Ивонной Эшли некоего молодого человека. По их словам, девушка вела себя странно, неестественно, шла деревянной походкой и не сама — ее поддерживал спутник — выглядела бледной и потерянной. Вполне похоже по описанию на кратковременную потерю ориентации от вживления ментального артефакта — и по времени эта встреча совпадает со сроками, которые назвали эксперты. Со слов свидетелей был составлен портрет, так что, волне возможно, у нас есть изображение вероятного преступника. И именно его Эдварс возьмет в зубы и завтра побежит предъявлять всем тем, кому должен был предъявить сегодня.