Операция "Волчье сердце"

— За годы службы я много кому насолил, — рассудительно отозвался волк, — но чтобы настолько… — Он изобразил глубокие раздумья, удивительно недостоверные на его грубоватой физиономии. — Нет, не припоминаю! Вы что-то хотели, мастер?

— Да, — холодно отозвалась я и уведомила, смерив собеседника уничижительным взглядом, — Я поговорю с Дианой сегодня.

— Какая похвальная оперативность! — восхитился этот… этот подлец. — Моим бы подчиненным столько рвения в исполнении служебных обязанностей!

Я почувствовала, как утихшая было жажда крови разгорается вновь.

— О, не берите в голову, я всего лишь хочу поскорее отделаться от неприятной просьбы! — сладко пропела я, разом давая понять, что уж для него-то я бы точно торопиться не стала, и напоминая, что я ему не подчиненная.

Он не может мне приказывать.

Только просить!

— Удачи вам, мастер, — неожиданно серьезно произнес вдруг вервольф, отставив в сторону обмен колкостями, и я удивленно вздернула бровь.

— Как?! Это все? Больше никаких указаний не будет?

— Никак нет, мастер, — отозвался он, привалившись к косяку двери.

Выражение лица у него при этом было каменно-серьезным, но я не могла отделаться от ощущения, что он улыбается. Что-то плескалось в глубине глаз — неоформленное, бездоказательное, но остро улавливаемое мной.

От этого ощущения хотелось то ли взвыть досадливо, то ли вогнать все десять ногтей в волчью морду.

— А что ж такое? Воображение иссякло? — сочувственно уточнила я, в отчаянной и как пить дать бесплодной попытке проковырять все же эту броню и добраться до податливого мяса.

— Просто я уже сказал всё, что хотел, — легко отозвался он.

Я, понимая, что этот раунд уже не спасти, надменно развернулась — волосы мазнули по коже — и с достоинством пошла к лестнице.

Когда наверху захлопнулась дверь в капитанскую квартиру, я замерла, краткий миг еще борясь с искушением, а потом с наслаждением ему поддалась.

Назад, к заветной двери, я поднялась гораздо быстрее — и гораздо тише, чем спускалась.

О, это непередаваемое чувство, испытанное в тот момент, когда я вытряхивала дорогие духи из узкого увесистого флакона на капитанский коврик!

Упоение! Экстаз!

Никогда я еще не испытывала такого острого удовольствия от мелкой по сути пакости.

Мысли о том, что это, вообще-то, подарок, что эти духи стоят, как два моих месячных жалованья, меня не тревожили — рука не дрогнула, и остановилась я только, вылив под дверь половину содержимого флакона.

И только после этого, с чувством глубокого морального удовлетворения от добротно и с душой сделанной гадости, расправив плечи и победоносно улыбаясь сама себе, спустилась вниз, где меня поджидал заблаговременно вызванный личный экипаж.

***

Каждая встреча с мастером Элисавифой Алмией вне служебной обстановки оставляла после себя самые яркие, но весьма противоречивые впечатления, — подумал капитан шестого отделения Лидийской стражи Вольфгер Лейт, закрывая дверь за упомянутой коллегой.

Второй за день визит мастера в его скромное жилище вполне соответствовал этому описанию.

С одной стороны, отправляя сотрудника добывать информацию, капитан предпочитал знать, где и когда он будет это делать, просто на случай неприятных сюрпризов. Так что, несомненно, госпожа Алмия поступила исключительно верно, уведомив его о перемене в планах.

С другой… мало, что ли, ему было витающего в кухне и гостиной тонкого запаха гостьи, мало было звонкой дроби мечущихся шагов над головой?

Обязательно нужно было добить?

Открытая шея, щекочущие горло сияющие волосы, терпкий пряный аромат духов, проникающий сквозь поры в кровь…

И обязательный скандал.

Мастер ведь ради него и пришла — ей до зубовного скрежета не хотелось допрашивать подругу для управления стражи, она злилась, что не сумела отвертеться, и пришла стравить эту злость.

Что ж, вполне разумное решение, а капитанской шкуре не привыкать исполнять роль игольницы для госпожи старшего эксперта — тем более, что нынче он наплевал на привычную сдержанность и мало-помалу позволял себе куснуть госпожу эксперта в ответ.

При этой мысли воображение почему-то нарисовало непристойную, но привлекательную в своем восхитительном безобразии картину: волк — здоровенная серая зверюга — прижавший многоуважаемую госпожу старшего эксперта к полу мохнатой тушей, придавивший ее тяжелыми лапами поперек узкой спины (почему-то обтянутой зеленым платьем), с удовольствием покусывающий зафиксированную жертву.

За затылок, сквозь золотистые щекотные волосы.

За бочок — обязательно, да, куда же без дани традициям и сказкам?

За запястья — тонкие, пахнущие собственно мастером и памятными духами.

За шею. Чуть ниже затылка, где светится сквозь кожу голубоватая жилка, где касается горла прядь, измучившая капитана во снах…

Капитан глубоко вдохнул. Выдохнул. И распахнул окна, изгоняя из квартиры будоражащий приснопамятный аромат. Высунулся, опершись руками о подоконник, вдыхая глубоко и медленно запахи вечернего Лидия. Вот уж ни к чему ему сегодня дурацкие сновидения. Есть множество других вещей, о которых можно — а, главное, нужно — подумать.