Операция выбор Ы!

— А ты что пьешь?

— Коньяк с шампанским.

— Ого! Я тоже буду…

— Костя, мы в комнате отдыха.

Я смотрел, как она непринужденно снимает одежду, даже не вздрогнув, не прикрывая грудь, когда Костя принес кофе. Как давно я тебя не видел! Ищу что-то каждый день, жгу бензин, обедаю в дешевых и дорогих ресторанах, пишу дрянные стихи, обманываю людей с трибун, обманываю себя, борюсь с бессонницей… Только скажи, что ты меня любишь, скажи!

— Как я соскучилась, сладенький.

Нет, не то! Скажи, что ты меня любишь. Посмотри в глаза и скажи.

— Ты меня смущаешь. У тебя такой взгляд!

Услышь меня, ты же слышишь. Не можешь не слышать! Иди сюда!!!

Она подошла, прижала прохладные пальцы к моим вискам, откинула мою туманную голову, приблизила свои колдовское лицо к моему, глаза в глаза, озорно, по-индейски, потерлась носиком о мой поломанный нос, вдруг, изменилась, подобралась вся, в зрачках колыхнулось черное звездное небо, тысячелетия эволюции, смертей и перерождений, пронеслась степная конница, заколосилась пшеница, горели города в ее зрачках, рушилось все и изменялось:

— Я люблю тебя, — одними губами в мои губы.

Я вдохнул все, что вмещалось в грудь, если умереть — то лучше сейчас, пока я смел, любим, и готов к этому. Я не боюсь. Я ничего не боюсь…

— ТЫ СПИШЬ, ЛЮБИМЫЙ?

Я вздрогнул, выдыхая танин запах, сжался, ориентируя себя в пространстве и времени… Я дома, телевизор беззвучно мерцает, под боком сопит собака, Саня убит…

— Нет, не могу заснуть. Как Рита?

— Она позвонит, когда понадобится помощь. Отдыхай. Приходи в себя, знаешь, кто звонил?

— Ну…

— Шеф, — Люся округлила глаза и перешла на трагический шепот, — он приедет тебя навестить. Я сказала, что ты отравился рыбой, что спишь… А он — приеду через два часа. Вот еще новости! Явление Христа народу…

— Вот, блин… Что ему надо? Что им всем от меня надо?

— Я приберу пока в квартире, ты поспи…

Я молча вздохнул. Какой уж тут сон! Я знал, ЧТО ему надо… Вчера ночью, окрыленный Танькиными губами и послушным телом, потеряв голову от любви и коньяка, я позвонил Моне, сказал, что вес знаю, знаю, что это он, Моня, виноват в Саниной смерти и пиздец вам всем! Сонный, желеобразный Моня мычал в трубку, называл меня придурком, клялся в верности и непричастности… Да уж… Конечно, не все так чисто в этой истории… Но, Моня в роли серьезного злодея… Это слишком. На мелкие пакости он способен… Нет, не его масштаб… Перепуганный, он, видимо, настучал Шефу про мой ночной звонок — теперь придется оправдываться. Хотя, зачем оправдываться — напился, был не в себе, имею право, с кем не бывает?!! Господи, как все не вовремя, как глупо и нелепо — друг погиб, а я напился как скот, эти чужие продажные девки, звонок Моне, коньячно-истерическое геройство, мнимые просветления, банная интуиция, елки-палки… Зачем, зачем, зачем?!

— Люся, может сказать, что меня нет, забрали в больницу? Или укол сделали… И я теперь сплю, будить нельзя… — крикнул я сквозь шум работающего пылесоса.

— Что? А? Нее… Не удобно, надо было сразу. Сейчас не годится. Детский сад получается.

— Ладно, — сдался я, — пусть едут.

— Ты Андрюхе звонил? Сказал про Саню?

— Что? Не слышу… Да отключи ты пылесос. Чего орать…

— Я говорю, Андрюхе звонил?

— Звонил вчера. Вечером. Он выезжает. Но, на похороны не успеет — поезд в два приходит. Завтра.

— Ясно.

— Люся, пожалуйста, не шуми… Голова, блин, раскалывается. Дай в тишине полежать.

— Все, я уже закончила. Отдыхай. Можешь поспать. Приедут — я тебя разбужу.

— Попробую…

Шеф приехал с Моней, как только я заснул, тревожно ворвались звонками и топотом в нашу маленькую кухню, я вскочил с кровати потный и разбалансированный, а они сели за стол — подтянутые, напряженные, готовые к разговору. Я не был готов, хотелось избежать пресса неожиданных откровений и явной лжи. Люся приготовила чай и ушла к соседке, ободряюще мне кивнув головой. От толстых тел моих партийных товарищей стало тесно, собаки нервно поскуливали в комнате, осторожно царапая закрытую дверь, за окном серо умирал день. Стало душно, липко, нехорошо и неловко.

— Как дела Сереж? Вид у тебя не очень, — Шеф добродушно оглядел мою нелепую фигуру в домашнем халате.

— Устал, наверное, — я неопределенно пожал плечами.

— Что-то с тобой последнее время происходит…

— Да, и я заметил! — вставил свое слово Моня — вчера ночью, например…

— А тебя кто-то спрашивает? — внезапно вырвалось у меня, — кажется, тебе слово не давали.

Моня побагровел от обиды и захлопал мясистыми губами, как пойманный карп.

— Миша, подожди меня в машине, — быстро отреагировал Шеф и Моня выкатился за порог, прогрохотал яростно по лестнице, хлопнув подъездной дверью, — успокоился?

— Я спокоен, — горячий чай беспощадно обжигал сухое горло не утоляя жажды.

— Давай без обид. Что случилось?

— Что случилось? Так, мелочи… Друга моего убили…

— Не иронизируй. Я знаю, что с Сашей произошло. Это большая трагедия. Но, при чем тут наши отношения? Что это за звонки ночные, угрозы, обвинения? Можешь объяснить?

— Списки.

— Что, «списки»? — Шеф удивленно вытаращил на меня глаза.