Операция "Ы"

Да и как могло быть иначе в те прекрасные времена: слава московского театра «Современник» передавалась из уст в уста, театральные легенды будоражили воображение, а однажды попасть в Москву и именно на спектакль этого полуподпольного, ругаемого всеми корифеями театра, по­читалось за великую удачу. Счастливчиков, которым это удавалось, казалось, окружала некая особая аура.

К ним относились, как к небожителям, сошедшим вдруг на землю и нечто такое понявшим в этой жизни, что други­ми вряд ли могло быть постигнуто.

Шурик вдруг обнаружил себя в эпицентре этих расска­зов, человеком, потерявшим покой и сон от желания быть приобщенным к великим тайнам, творимым в далекой столице, и здесь, в народном театре продолжаемым по необъяснимым законам творчества.

Шурик вдруг стал не понимать, как это он до сих пор жил без театра?

Наваждение известно тем, что однажды бесследно про­ходит. Неизвестно как охватывает человека и столь же безвестно покидает его...

Зимняя зачетная сессия прокружила в воздухе как предновогодний пушистый снегопад. Была относительно легкой и потому никаких предостерегающих сигналов Шу­рику не дала.

Театральное наваждение еще по инерции кружило го­лову, но в один, как принято говорить, прекрасный день Шурик встал поутру и крепко задумался, чем дальше жить?

Театром и его грезами или все-таки крепкой и основа­тельной профессией инженера?

В какой-то момент Шурик как бы сорвался с дистанции устремленного в никуда бега и принял мудрое решение: пусть театр станет в его жизни всего лишь увлечением. А жить необходимо реальностью и понимать, что пусть лучше Гамлет живет в его душе. Тем более, что театр еще не знал принца в очках, без которых Шурик чувствовал себя потерявшим некую опору. А в жизни надо стоять на ногах крепко.

Это решение далось Шурику непросто. Оно противи­лось растревоженной театром природе Шурика, но зато пребывало в согласии с его разумом.

Природа немного пообижалась, поворчала, порокотала весенней грозой с молниями и громом, но согласилась с доводами студента второго курса Шурика, и, как и все грозы, быстро откатила куда-то подальше от славного Энска. Наверное, в Москву. Тем более, там уже давно сгущались тучи.

А Шурика при всех его мильонах терзаний и метаний в поисках смысла жизни, как ни странно, ждала ее суровая реальность: в виде одного очень важного экзамена, кон­спекта по которому у студента Шурика не оказалось в силу причин, описанных выше.

Шурик занервничал. Он заметался по друзьям-одно­курсникам в поисках нужного конспекта, его поиски шири­лись и углублялись, но увы! Конспект по необходимой дисциплине вдруг превратился в раритет. В историческое ископаемое, найти которое не представлялось возможным в обозримом пространстве. Кто-то не имел его также, как и Шурик, кто-то начал и забросил на самых первых лекци­ях. Кто-то просто, наверное, жилил...

Кто не был студентом, вряд ли поймет, что конспект — это спасательный круг для утопающего в водах всевозмож­ных наук и дисциплин студента, коими потчуют молодежь в институте седовласые профессора и требовательные до­центы. Им, видите ли, недостаточно сведений, в лихорадке самоподготовки почерпнутых в учебниках и методических справочниках! Им на экзамене подавай обязательно их собственные мысли, которые непременно должны быть зафиксированы радивыми студентами от запятой до точки!

Кто не был студентом, тот не поймет, сколь ценен в ми­нуты роковые экзаменационных испытаний вышеупомяну­тый конспект!

Шурик в день экзамена с самого раннего утра потерял всякую надежду найти отзывчивую душу, которая одарит его хотя бы на пару часиков заветной тетрадью в тридцать копеек стоимостью, в коленкоровом переплете, со всеми формулами и графиками, описаниями и толкованиями. Часы истекали, а заветная тетрадь если у кого и имелась, то была окружена таким кордоном читающих, что про­рваться сквозь эту круговую оборону не было никаких сил.

В институтском парке счастливого обладателя конспекта на самом деле окружило плотное кольцо страждущих знаний.

Шурик сделал несколько драматических попыток про­рваться поближе к источнику знаний, но плотное кольцо отшвыривало всякий раз его за свои пределы.

Даже ветви дуба, вокруг которого и собралась толпа счастливчиков, были буквально облеплены ребятами, во­оруженными трофейными цейсовскими биноклями, в кото­рые они с высоты впитывали сведения из конспекта.

У краснощеких автоматов «Харьков» с холодной гази­ровкой за одну (!) копейку пребывал в состоянии счастья и прострации однокурсник Генка Сенцов. Он пил воду из одного стакана, дожидаясь шипящего наполнения второго.

Шурик стремглав пролетел мимо него, бросив на ходу студенческое, привычное:

— Здорово!

Генка от счастья, наверное, плохо слышал и ответил радостно, соответственно своему состоянию:

— Сдал!

Это магическое слово остановило Шурика на скаку.

Перед ним был человек, сдавший экзамен и, наверняка, имевший заветную тетрадь! Но первым вопросом, как у любого другого порядочного студента, у Шурика было:

— Сколько! Ну?!