Операция «Жизнь» продолжается…

Странная война. Я, русский, ветеран двух чеченских кампаний, в Грузии, в Южной Осетии, в грузинском селе, вытаскиваю из-под огня грузинских танков командира взвода чеченского спецназа — офицера российского ГРУ. Сказал бы кто в 99-ом.

Терека уже перебинтовали, вкололи обезболивающее. Подхожу:

— Ты как?

Он вдруг расплывается в улыбке:

— Нормально. Болит.

Захорошело от промедола. Хлопаю его по руке:

— А вина мы с тобой так и не попили. Извини, что так вышло.

— Все в порядке. Нормально все. В Москве попьем…

На перекрестке уже тихо. Бой закончился. Не видно ни одного человека. Ни одного движения. Танки молчат. Саушки тоже молчат. Поселок словно вымер. Кто там? Наши, грузины?

— Надо назад, Тоха, ничего не поделаешь.

— Поехали, — соглашается он легко. Молодец парень.

По дороге подбираем Юру Котенка из «Красной звезды». Он заметно нервничает.

— Аркаша, мы с тобой сейчас сами в задницу едем…

— Знаю. Давай так. Мотолыгу оставляем здесь, идем пешком. Если чисто, зовем. Понял, Тоха?

Впереди поднимается пыль. Из села что-то движется. Что-то гусеничное. Пылит прямо на нас. Из всего оружия на броне только две «Мухи».

— Юра, я дитя света, я не могу больше брать в руки оружие…

— Верующий что ль?

— Нет. Журналист.

Юра смотрит непонимающе:

— Давай сюда. Я сделаю. Как она работает?

Как работает? Да черт его знает, как она работает…Гусеничное уже недалеко. Грузинские казармы оно проехало и оттуда по нему не стреляли. Надо бежать к каналу. Интересно, из САУ можно подбить танк?

— Так как «муха» работает?

— «Муха»? А, «Муха»! В общем, вытаскиваешь чеку, поднимаешь планку, если взводиться, взводишь, если нет, так бьешь. Главное, направление стрельбы не перепутай, вот здесь стрелочка. Всё, к машине! Тоха, первым делом будут жечь мотолыгу. Смотри, чтоб тебя не задело. Отбегай метров на двадцать и залегай.

Отбежать не успеваем. Из пыли показывается «бэха» с пехотой на броне. Наши — по чумазым рожам видно. Останавливаются. Какой-то офицер.

— Село так и не взяли. Сейчас выходим. Вы туда? Передайте своим, что минут через десять начнет работать артиллерия — я к саушкам, корректировать буду.

Батальон уже выходит. С собой ведут двух каких-то помятых мужиков. Пленные. Грузинские резервисты. У одного от удара прикладом над глазом выросла жуткая гематома размером с кулак, как какой-то дикий нарост.

Село, оказывается, называется Земо-Никози. Там еще осталась пехота и корреспонденты — Орхан Джемаль из «Русского Newsweek» и сьемочная группа «Рен ТВ» во главе с Андреем Кузьминовым. Чуть позже выходят и они. Дают расклад — в Земо-Никози заскочили дуриком, задачи чистить грузинские села, оказывается, никто и не ставил. Шли сразу в Гори. Заблудились просто. Потому и вошли походной колонной. В середине села колонну разрезали надвое — противотанковыми ракетами сожгли два танка, БМП и «Урал». Головная часть осталась в селе, еще часть ушла по другой улице и тоже осталась там. «Восток» дошел до танков, но дальше продвинуться не смог — саушки. Плюс стрелковое оружие. За танками сидел грузинский корректировщик. Когда его убили, огонь сразу прекратился.

Артиллерия так и не начинает обрабатывать Земо-Никози. Отходим на полкилометра и становимся лагерем у канала.

Итог боя: девять убитых и восемь раненых. Двое чеченцев — Терек и Ибрагим, оба в ноги — и шестеро солдат.

Два завернутых в плащ-палатки трупа вывозят на броне.

Над казармами по-прежнему развевается грузинский флаг. Его что, сразу видно не было?

* * *

Пленных кладут лицом вниз и связывают руки. Подхожу.

— Ребят, что с ними делать будете?

— В «Камаз» грузить будэм! Груз 200 делать будэм!

Черт… Только этого не хватало. Иду к Ямадаеву.

— Сулим, прошу тебя, не режь их…

Ямадаев в полном обалдении:

— Ты что, с ума сошел? Кто их резать собирается? — видно, что он ошарашен моей просьбой.

Возвращаюсь к пленным. Те смотрят, как затравленные собаки:

— Что, умирать будем?

— Нет.

— Что, поживем еще?

— Да. Поживете.

Пленные — обычные крестьяне. Одного взяли около убитого корректировщика — вроде как охранник, но вояка из него никакой, сразу видно. Второй вообще шел по селу в хламину пьяный с гранатой в руках, и орал, что Саакашвили дурак. Осетины пытаются попинать пленных, но чеченцы мягко отводят их в сторону — не надо. Дают им еду, сигареты, воду. Сдавать пленных собираются кому угодно, только не осетинам — пристрелят сразу.

Пропаганда насчет того, что русские мародерничают, а чеченцы режут головы всем подряд — такое же вранье, но уже с другой стороны. Российская армия по отношению к мирным жителям ведет себя крайне корректно. Орхан рассказывает, что в селе, когда их совсем уж прижали, рассыпались по подвалам. В подвалах банки с компотом. Вскрыли одну. На её место чеченец положил сто рублей: «Чтоб ни одна сволочь не сказала, что я мародер».

Отношение к пленным — точно такое же, как в самом начале первой Чечни. Живут с нами, едят то же что и мы, имеют все то же что и мы. Ненависти еще нет. И надо заканчивать всю эту бодягу, пока она не пошла.

* * *