Операцию «Шторм» начать раньше…

На съезде было определено, что Апрельская революция в Афганистане — это вмешательство советского ревизионизма в дела региона. Строй, который устанавливается сейчас в афганском обществе, — социал-фашистский. Главная задача в борьбе — свержение и ликвидация руководства НДПА. Методы борьбы — партизанские, подобные китайскому принципу создания «свободных зон». Ближайшая задача — одновременно поднять восстание в Шинданде, Герате и Гератской дивизии. На подкуп офицеров выделены крупные суммы. Цель — освободить провинцию от революционного влияния, создать автономию с полным неподчинением Кабулу. В случае если Кабул предпримет вооруженные акции, против которых не удастся выстоять, просить Иран признать автономию своей территорией.

Это грозило расчленением Афганистана, но политические интересы были поставлены выше территориальной целостности страны, которая все равно, по мнению съезда, пропадала в «коммунистических» объятиях Советов.

Единственное, что не сработало в этом плане, — не получилось одновременного выступления во всех точках. То ли Шинданд поспешил, то ли Герат чуть запоздал, но за ночь удалось утихомирить летчиков, и к утру Катичев с чистой совестью докладывал в Кабул Горелову: «Обстановка нормализуется, находится под контролем верных правительству войск. Все нормально».

«Нормально» продержалось только сутки…

12 марта 1979 года. Утро. Герат.

Тюрьмы в Афганистане — нормальные тюрьмы. То есть имеются мужские, имеются женские. Ничего особо сверхъестественного не выдумано здесь и для охраны заключенных: забор, проволока, вышки, часовые. Придумать что-то новое для наказания провинившихся — фантазия тоже истощилась за тысячелетия существования человека. Словом, все как у людей, как в других странах.

Хотя нет, была в афганской судебной практике одно время небольшая деталь. Не во всех провинциях, правда, но… Жену, провинившуюся перед мужем и получившую, допустим, пять лет тюрьмы, после окончания срока на волю не выпускали. В суд приглашали ее мужа, который и определял ее дальнейшую судьбу. Прощал — ворота тюрьмы для несчастной распахивались, а нет — жена продолжала оставаться в неволе до тех пор, пока не последует прощение мужа.

В Герате тоже было две тюрьмы — мужская и женская. И именно с требованием открыть их, выпустить осужденных вышли утром на гератские улицы первые митингующие. То ли организаторы знали, что власти никогда не пойдут на это, то ли в случае успеха надеялись на резкий скачок напряженности в городе — трудно найти истинные мотивы антитюремных лозунгов, но к обеду уже со всех минаретов зазвучало многократно усиленное динамиками, записанное на магнитофонную пленку «Аллах акбар».[19] В солдат, патрулировавших город, сначала полетели камни, а затем прозвучали и первые выстрелы. Город из райского уголка, подаренного людям самим Аллахом, на глазах превращался людьми же в исчадие ада. Задымили костры, послышался плач над телами погибших, на улицах появились бронетранспортеры. Боевые машины опоясали тюремные стены.

К вечеру напряжение усилилось. Муллы звали народ идти уже не к тюрьмам, а в сторону дивизионного военного городка: там ваши братья, они не станут стрелять, не бойтесь. Идите к ним, пусть они увидят ваше единство и тоже повернут оружие против режима, продавшегося неверным. Идите и требуйте, чтобы солдаты поделились с вами оружием, и тогда вместе вы станете силой, способной установить в родном городе, провинции тот порядок, который посчитаете нужным.

Пожелайте толпе легкую победу и укажите преграду — она затопчет, задушит самое себя. Она перестанет думать и пойдет в ту сторону, куда укажут. По собственным телам. По телам тех, кто окажется на пути. О правом суде не может быть и речи — суд толпы мгновенен и жесток. Для нее невинных не бывает.

Следующие четыре мартовских дня превратились для Герата в один сплошной накал эмоций. К 15-му числу Ашим доложил Катичеву: город на пределе разума, если ничего не предпринять — произойдет взрыв.

— Так пойдут люди на городок или нет? — попробовал получить более точный ответ Станислав Яковлевич.

Особист пожал плечами: кто предскажет ход событий в таких делах? Потом, виновато опустив голову, словно извиняясь за принесенную весть, произнес:

— В толпе стали раздаваться призывы уничтожить всех советских.

Это была новость. До сегодняшнего дня шурави считались в Афганистане самыми желанными гостями, а дома, в которых жили семьи советников, — самыми надежными убежищами. И вдруг такой поворот в сознании? Нет-нет, этой толпой кто-то управляет. Толпой всегда кто-нибудь управляет, людям только кажется, что это они сами выражают свое мнение. Но кто направил восставших на советских? Зачем? Ищите организатора — и вы поймете, как и против кого будет действовать толпа.

Телефонный звонок, раздавшийся сразу после слов Ашима, мог нести только плохую весть, и Катичев, не теряя ни секунды, схватил трубку: плохое хорошим не станет, если тянуть время. А вот упустить какие-то моменты — это да, это возможно.