ОПЕРЕТТА

В «Восемнадцатом брюмера Луи Бонапарта» Маркс дает ярчайшую характеристику тех сдвигов, которые произошли в психике французского буржуа со времен Великой революции. «Камилл Демулен, Дантон, Робеспьер, Сен-Жюст, Наполеон, — герои, равно как партии и масса старой французской революции, — в римском костюме и с римскими фразами осуществили дело своего времени — они освободили от феодальных уз и возвели здание современного буржуазного общества. Революционеры разбили феодальную землю на части и скосили выросшие на ней феодальные головы. Наполеон создал внутри Франции условия, сделавшие возможным развитие свободной конкуренции...» И далее: «Едва новая общественная формация успела сложиться, как исчезли допотопные гиганты и все римское воскресшее из мертвых — эти Бруты, Гракхи, Публиколы, трибуны, сенаторы и сам Цезарь. Трезво-практическое буржуазное общество нашло себе истинных истолкователей и представителей в Сэях, Кузенах, Ройе-Колларах, Бенжамен-Констанах и Гизо; его настоящие полководцы заседали в коммерческих конторах, его политическим главой был жирноголовый Людовик XVIII».

Шаг за шагом прослеживая эволюцию буржуазной идеологии во Франции на подступах ко Второй империи, Маркс показывает, как переворот Луи Бонапарта явился логическим следствием того пути, который был пройден французским буржуа с 1789 по 1851 г. Секрет победы Наполеона III в том, что буржуа после разгромленного в июне 1848 г. восстания парижских рабочих больше всего на свете в этот момент боится грядущей пролетарской революции и в твердой власти, — хотя бы и представляемой политическим авантюристом и проходимцем, — видит спасение от нее. Буржуазии нужен кулак, который дал бы ей гарантию экономической устойчивости и незыблемости основ буржуазного благополучия. Она уступает Наполеону III часть своей власти для того, чтобы сохранить себя как класс, и ради этого отказывается от десятилетиями декларированной ею буржуазной демократии.

«Итак, осуждая как "социализм" то, что она раньше превозносила как "либерализм", — говорит Маркс, — буржуазия признается, что в ее собственных интересах она должна быть избавлена от опасностей самоуправления, что для восстановления спокойствия в стране надо прежде всего успокоить ее буржуазный парламент; что для сохранения в целости ее общественной силы должна быть сломлена ее политическая сила; что остальные буржуа могут продолжать эксплоатировать другие классы и невозмутимо пользоваться благами собственности, семьи, религии и порядка лишь под условием, чтобы буржуазия как класс, наряду с другими классами, была осуждена на политическое ничтожество; что для спасения ее кошелька с нее должна быть сорвана корона, а защищающий ее меч должен вместе с тем, как дамоклов меч, висеть над ее собственной головой».

Таким образом, отказавшись от политического господства, буржуазия при Второй империи продолжает господствовать как экономический гегемон, и в этом заключается объяснение теснейшей связи между Наполеоном III и французской буржуазией. Вторая империя является благоприятнейшим стимулом для развития буржуазной экономики. Огромное железнодорожное строительство, раздача концессий, банковские ссуды в широких размерах, введение общественных работ, налоговая политика, облегчающая положение промышленного капитала, — все это создает стимулы для расцвета промышленной буржуазии. Государственный аппарат первый являет собой образец коммерческого предприятия. «...Учреждением купли-продажи становятся все государственные учреждения: сенат, государственный совет, Законодательное собрание, орден Почетного легиона, солдатская медаль, прачечные, государственные постройки, железные дороги, генеральный штаб национальной гвардии без рядовых, конфискованные имения Орлеанов. Предметом купли делается всякое место в армии и правительственной машине». /Маркс. «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта" (Маркс и Энгельс. Том VIII, стр. 323—324, 361—362, 414). /