* Жена одного из наших дипломатов сказала нам с Шуриком Ш.: «Я свезу вас на Шелковый базар, вам самим не справиться!» Надо сознаться, что мы оба – и я, и Шурик Ш. – такие ленивые и нелюбопытные, что не только не собирались на Шелковый базар в Пекине, но даже не слыхали о таком… Мы тронулись в толпе… Людмила шла зигзагами, ловко ввинчиваясь в горячую гомонящую толпу. Знакомств у нее было великое множество, и она то и дело вступала в бодрые диалоги. А вот китайский язык оказался на удивление простым и однообразным.
– Ху-я? – спрашивала Людмила, выхватывая две рубашки из огромной стопки и обрушивая всю стопку наземь.
– Ниху-я! – уверенно отвечал торговец.
– Пошли дальше! – решительно сказала жена дипломата.
– Ху-я? – сдергивала она вешалку с халатом, на спине которого была нарисована пагода. Но мы уже заранее знали ответ, принцип как-то быстро схватывался. Парень с крутыми скулами улыбался, кланялся, но был непреклонен.
– Ниху-я! – отвечал он.
Так мы прошли первый длинный ряд. Повернули. Во втором ряду, видимо, торговали китайцы из другой провинции, язык у них был немного другой. Но и тут Людмила была на высоте. Торговец выкидывал десяток прозрачных плоских коробок, в которых что-то сверкало и переливалось.
– Е-бай? – кричал он.
– Ние-бай! – нашлась ответить Людмила.
Меня повсеместно журят за использование матерного языка. И это правильно: я безобразно им пользуюсь, потому что жлоб. А вот Сергей Юрьевич, интеллигентнейший человек, тонкий мудрец и философ, понял: чтобы быть не матерщинником, но при этом употребить весь известный ему мат, нужно просто перейти на китайский.
Но еще Сергей Юрьевич кроме мата иногда позволял себе неожиданную искренность. Что шокировало, потому что в наших отношениях ирония и подъё…ка всегда преобладали. Так, например, в программе «Приют комедиантов» Сережа искренне говорил обо мне, возможно, потому, что этот приют обычно снимается с 12 часов ночи, когда сознание участников уже спит и они теряют бдительность.*