Опережая некролог

«За все на евреев найдется судья.
За живость. За ум. За сутулость.
За то, что еврейка стреляла в вождя.
За то, что она промахнулась».

Здесь и история партии, и посткоммунистическая эпоха, и антисемитизм, и пролетарская целеустремленность. Всё в одном четверостишии. И еще Гарик для меня вечный аргумент для отмазки, если предъявляются претензии мне как матерщиннику. Гарик матерится чаще, талантливее и всегда к месту. В дискуссии относительно правомочности родного русского языка, то есть мата, я привожу в пример классику его использования в гениальных четверостишиях Игоря Губермана.

Вспомнил я Гарика и когда в начале этого произведения сам с собой полемизировал насчет вступления. Дело в том, что обязательной составляющей любого книжного издания кроме вступления и заключения являются восторженные реплики-рецензии на обложке. Гарик, чтобы не мучиться и не клянчить у знаменитостей ласковые слова, придумывает их сам и помещает на свои книги. Например: «Такого еще не было». И подпись: «Поебанка Навзничь, югославская поэтесса».

Михаил Мишин

«Одобрям»

Дорогой Шура, я тебя люблю, поэтому можешь не читать.

1993

«Антология сатиры и юмора России XX века»

Дорогой Шура, ты единственный, на кого смотрю с завистью, испытывая при этом наслаждение!

С нежностью —

твой Мишин

2003

Михаил Анатольевич Мишин – человек повышенной ранимости и стойкой приверженности забытому интеллигентному юмористическому словообразованию. Если говорить о наших отношениях, мы друг другу кормильцы. К несчастью для русской словесности, Мишин в совершенстве знает английский язык и, вместо того чтобы писать на якобы родном русском оригинальные произведения, бросился переводить современную мировую комедийную драматургию. Так как заложенный почти во всех этих первоисточниках юмор подчас значительно ниже юмора самого Мишина, он, помня, что переводимый автор не знает русского языка, адаптирует все переводы в соответствии со своими навыками и чутьем. Отдавая кому-то пьесу, Мишин сурово предупреждает: «Не потерплю ни одной запятой изменений». Так было в Театре сатиры, когда я начал ставить спектакль «Слишком женатый таксист» по пьесе Куни. Миша пришел на генеральную репетицию и услышал со сцены мое изложение версии Куни-Мишина. Он хлопнул дверью и сказал: «Этого не будет». Но это стало. Более того, этот вариант прошел по всем мыслимым и немыслимым подмосткам родины, накормив Куни, Мишина и немножко меня, так как 17 лет идет на аншлагах.

За все время было, наверное, только одно исключение в зрительском восприятии. Когда Юрий Семин тренировал сборную России по футболу, то попросил: «Поведи развлечь». Я позвал их на спектакль «Слишком женатый таксист». Сборной отвели места в шестом ряду по центру. Спектакль идет около двух часов без перерыва. Вдруг посреди действия Юра встает и продирается к выходу. Я в дверях его останавливаю: «Ты куда? Еще не кончилось». Он говорит: «Чтобы я эту х…ню до конца смотрел!» Он такой. Хотя это не самая большая х…ня.

Несмотря на оскорбление мною переводческих чувств Мишина, он вскоре остыл и даже ласково поздравил меня с юбилеем.*

* «Карьера – это мера тщеславия, а у меня тщеславие дозировано необходимостью не выпасть из обоймы достойных людей» – так сказал Александр Ширвиндт, у которого сегодня день рождения.

Масштаб события требует привычно сверкнуть юбилейным «юмором». Да ведь нарвешься на иронию.

Поэтому.

Дорогой Александр Анатольевич!

Шура!

Сообщаю главное.

Ты – недосягаем.

И притом доступен – для любования, труда и любви.

Таким был только Ленин.

Но с ним я общался меньше.

Шура, дорогой!

Чем дальше в лес, тем проще пожелания.

Здоровья, Шура!

Тебе и ближайшим.

И тем, кого ты любишь.

И тем, кто любит тебя.

А это, скромно говоря, – народ.

Остальное ты сказал сам – в цитате выше.

Больше того – сделал, как сказал.

Мало кому удается.

С днем рождения, дорогой!

Михаил Мишин.

Недосягаем, но доступен для любви // «Новая газета». 19.07.2019.

Семен Альтов