Опергруппа, на выезд!

Это еще одна героическая страница жизни ветерана революции и милиции. Она относится к тому времени, когда по решению ЦК партии и Совета Народных Комиссаров в Красной Армии и Флоте с целью усиления борьбы с контрреволюцией, шпионажем и диверсиями были организованы в феврале 1919 года особые отделы ВЧК. И. А. Гагина приказом Политического управления Западного фронта откомандировали с Нарвского боевого участка в распоряжение командования Белорусско-Литовской армии. Там Иван Алексеевич возглавил Особый отдел дивизии, одновременно был назначен членом коллегии Витебской губернской Чрезвычайной комиссии.

Из всех оперировавших тогда на Витебщине бандитских формирований выделялся отряд численностью до 300 человек, вооруженный винтовками и пулеметами. Командовал отрядом бывший офицер царской армии в чине штабс-капитана, известный под кличкой барон Киш. Отряд барона Киша, состоявший в основном из эсеро-кулацких и буржуазно-помещичьих элементов, других убежденных врагов Советской власти, обладал крепкой военной дисциплиной. За отрядом тянулся кровавый след — вырезанные семьи большевиков, советских работников, еврейские погромы, разгромленные учреждения.

Витебским губкомом и губЧК для непосредственной борьбы с бандой Киша был выделен кавалерийский отряд во главе с сотрудником ЧК Карповым. Однако банда оставалась неуловимой. Для налаживания более действенной борьбы с бандитизмом, координации действий отдельных отрядов Красной Армии, ВОХРа и ЧОНа на место выехали член коллегии Витебской губЧК Аггей Тимофеевич Колосов, назначенный командиром сводных отрядов, и начальник Особого отдела дислоцированной тогда на Витебщине стрелковой дивизии И. А. Гагин.

Однажды ночью в штаб Карпова явилась крестьянка Адамович. Она сказала, что ее сын Николай находится в банде, и что, если ему гарантируют жизнь, он явится с повинной. Через пять дней встреча с Николаем состоялась. Так чекисты стали иметь в банде Киша первого своего человека.

Круг таких людей постепенно увеличивался. В один из налетов на склад упродкома бандиты натолкнулись на засаду и в открытом бою потерпели серьезное поражение. Вторая подобная неудача вырвала у них до одной трети личного состава. Это внесло нервозность и растерянность в ряды бандитов, встревожило и их главаря.

Операция в одной из деревень, где в это время должен был остановиться на ночь Киш с частью своей банды и лишь по случайности не остановился, арест людей, снабжавших бандитов продовольствием, окончательно деморализовали кишевцев. На ночевки атаман теперь останавливался то в одной, то в другой землянке (их было немало разбросано в разных местах леса), то и дело кочевал из деревни в деревню, из села в село.

— И все-таки как ни конспирировался барон Киш, мы были в курсе почти всех его дел, — улыбается Иван Алексеевич.

Вскоре банду ликвидировали.

Это лишь несколько страничек из боевой биографии Ивана Алексеевича Гагина. А было их, таких вот страничек, в его долгой и полной опасности жизни — не счесть! Ибо находился Иван Алексеевич всегда именно там, где был особенно нужен, как мы привыкли говорить — всегда на переднем крае.

А. Грачев Сотрудник губрозыска

С Константином Ивановичем Орловским я познакомился сначала заочно в областном архиве. Мне попался в руки один очень интересный документ. Относился он к деятельности Ярославского губернского управления милиции и рассказывал о событиях, связанных с опасностью и риском. Вот из этого-то документа я и узнал впервые о Константине Ивановиче Орловском. Человек этот заинтересовал меня, захотелось узнать о нем подробнее. С этой целью я и обратился в управление внутренних дел.

— Он живет в Ростове, — ответили мне там, — можете к нему съездить, можете написать письмо. Адрес мы дадим…

Я написал письмо, и вскоре из Ростова пришел ответ. Константин Иванович писал:

«Ваше письмо получил и на поставленные вопросы в нем в меру своих сил и возможностей я постараюсь ответить. О силах я говорю потому, что мне уже за семьдесят, здоровье и особенно нервы настолько расшатаны, что писать для меня составляет большую трудность. Но так или иначе, а вспомнить работу уголовного розыска, которой я, по сути дела, отдал всю свою жизнь, мне, откровенно говоря, приятно. Поэтому я и постараюсь ответить на все интересующие Вас вопросы»…

Заканчивалось письмо так:

«Касаясь вопроса об интересных делах и операциях, в которых я участвовал, даже не знаю, о чем лучше написать, так их было много»…