Опергруппа, на выезд!

В первый же день после освобождения Твериц Иван Алексеевич решил побывать дома. После долгой разлуки с родными, всего пережитого на «барже смерти» и в боях с мятежниками ему очень хотелось увидеть престарелых родителей и сестер.

В деревне Новое Рогово недалеко от Урочских железнодорожных мастерских, где жили тогда Гагины, Иван Алексеевич увидел еще более тяжелую, мрачную картину. Квартира, занимаемая его родителями, как и все другие, была пуста: жители скрывались в близлежащих лесах и еще не успели возвратиться. Улицы были мертвы. Многие дома рабочих разграблены, те громоздкие вещи, которые нельзя было унести, сломаны, выброшены на дорогу.

В этой мертвой, зловещей тишине Гагин вдруг услышал тихий плач, который доносился из дома соседей Калпецких. Иван Алексеевич прошел туда. Плакала мать его друга Сережи, рабочего-слесаря, который как раз накануне мятежа вернулся домой из армии. Не переставая горько рыдать, Калпецкая рассказала о том, как белогвардейцы зверски убили ее единственного сына. Убили только за то, что он дружил с большевиком.

Гагин больно переживал потерю лучшего друга. Еще больнее становилось молодому большевику, когда он смотрел на страдающую одинокую мать, понесшую невозвратимую утрату, и невольно думал о том, что таких матерей, потерявших любимых сыновей, мужей, кормильцев, были десятки, сотни, тысячи… Виновные должны были понести за свои злодеяния заслуженную кару. И это, как хорошо понимал Иван Алексеевич, в немалой степени зависело от него, Гагина. Тем более, что в те дни, когда была избрана коллегия Военно-революционного комитета, И. А. Гагин одновременно был назначен начальником находящегося в Заволжском районе Ярославля 4-го милицейского участка.

Требовалось принять чрезвычайные меры, чтобы в короткий срок ликвидировать в Заволжье все очаги контрреволюции и бандитизма, восстановить промышленные предприятия, накормить детей, больных и лиц престарелого возраста, оказать врачебную помощь населению, снабдить его необходимыми медикаментами. А самое главное — восстановить в районе твердый революционный порядок.

Прежде всего Иван Алексеевич составил план работы коллегии и милицейского участка. Этот план предусматривал: с целью выявления активных участников, организаторов белогвардейского мятежа произвести перерегистрацию всех лиц, проживающих в районе, на станциях и пристанях установить контрольные посты, тщательно проверять все поезда, проходящие через станцию Урочь, а также пароходы и баржи, проплывающие по Волге. Выезд и въезд в район разрешить только по специально установленным пропускам, выдачу их производить после перерегистрации и проверки каждого человека, обращающегося в милицию с просьбой о разрешении выезда. Для ликвидации остатков перхуровских банд и подпольных террористических групп, действовавших в деревнях и селениях, организовать конные и пешие отряды особого назначения. Командиром одного такого отряда особого назначения был назначен рабочий-большевик Иван Николаевич Кокорев, а комиссаром — бывший слесарь железнодорожных мастерских большевик Андрей Васильевич Васильев. Отряды несли охрану наиболее важных объектов, участвовали в боевых операциях по ликвидации белогвардейских кулацко-эсеровских банд в Заволжье.

Перерегистрацию населения производили специальные пункты, возглавляемые грамотными, проверенными людьми. Результаты этой меры не замедлили сказаться. Так, в регистрационный пункт при 4-м милицейском участке, руководимом коммунистом Александром Финошиным, явился некий гражданин Петров М. С. Он представил московский паспорт и попросил выдать ему пропуск на право выезда в Москву. Петров объяснил, что он приехал 4 июля в гости к своему дяде Грибкову, проживающему около разъезда Филино, что мятеж совершенно неожиданно застал его на квартире у родственников. С 4 по 26 июля, по его словам, никуда не выходил: все свободное время проводил в сосновом бору или сидел дома.

В конце дня, докладывая И. А. Гагину о людях, обращавшихся в регистрационный пункт милиции, Александр Финошин заметил:

— Большие подозрения почему-то вызывает он у меня, этот Петров. Уж больно настойчив, нагл… А в глазах затаенное беспокойство, трусливая ненависть. Думаю, что данные, которые он сообщает, надо проверить особенно тщательно.

— Правильно, — согласился с ним Иван Алексеевич. — Паспорт у Петрова, говоришь, московский? И прибыл он в Ярославль незадолго до мятежа? Уже одно это заставляет нас отнестись к Петрову со всей серьезностью. Действуйте!