Опергруппа, на выезд!

Мирный период работы в управлении был недолог — началась война. В сорок втором году организовался отдел по борьбе с безнадзорностью. В него вошли четверо — Аристов, Анна Ульяновская, учительница по профессии, Александр Рябов и Николай Бабюк. Работа у них была мучительна, работали, можно сказать, со стиснутыми зубами, с жутко напряженными нервами. Дети… На их лицах муки и страдания… В глазах пламя горящих домов, взрывы бомб. Их руки, ждущие кусок хлеба… Их одежда — рванье. Их души, искалеченные, измученные. Сотрудники отдела искали их, выброшенных войной, на берегу Волги под лодками, на чердаках, в железнодорожных тупиках, в подвалах, по поездам.

Александр Михайлович Рябов, рассказавший о том времени, в одном месте прервал разговор, попросил с виноватой улыбкой:

— Дайте я помолчу немного…

И было видно, как переживает этот уже пожилой человек, и были видны в его глазах коридоры, полные этими детьми, были видны бегущие по базарам мальчишки, были видны они сами, сотрудники, — усталые, измученные.

Странные мысли приходят в голову — ведь есть где-то мальчишка тех лет. Взрослый человек, понятно. А по тем годам мальчишка. И нет-нет, вспомнит он тот подвал, где спал, окутавшись в тряпье. Нет-нет, да и вспомнит тихие шаги и руку, которая легла ему на плечо, и голос:

— А ну-ка, парнишка…

Вспомнит, как рвался из этой руки, а голос был добр:

— Что я тебе, плохого хочу, а?..

Нет уже Аристова, куда-то далеко уехала учительница Ульяновская, на пенсии Александр Михайлович Рябов…

А тогда их пути разошлись в сорок третьем. Бабюка перевели в уголовный розыск на один из особенно опасных и тревожных участков, на борьбу с кражами. Ярославль был в непосредственной близости к фронту, по разным каналам в руки преступного мира попадало оружие.

Многие помнят его по тому времени — он ходил зимой в кубанке, в хромовых сапогах, в коротком полушубке, засунув руки в карманы. Ходил легкой походкой, кажущейся даже беспечной. Но идущий с ним рядом человек мог заметить, что он все время в тугом напряжении, что глаза его все время кого-то искали, кого-то ждали…

Это совершенно точная характеристика Бабюка.

Бывал он порой весел — где-нибудь в комнате милицейского клуба на улице Ушинского, собрав вокруг себя друзей, потешил их забавными россказнями. На каком-нибудь праздничном вечере вдруг даже отважится выйти в круг под вальс «На сопках Маньчжурии».

Но бывал угрюм и раздражен. Нередко это было связано с вестями с фронта. На Украине под оккупантами оставались его родители, как раз в это время погибла его мать. Он просился в ряды действующей армии, считая, что там его место. И когда приходила повестка из военкомата, как-то светлел. По рассказу Анны Николаевны, Бабюк собирался в военкомат, как на фронт, был праздничен, оживлен. Возвращался пасмурным, говорил:

— Управление не отпустило. Сказали, мол, ты, Бабюк, десятерых здесь заменяешь… Вот и заменяй…

И он снова выходил в свой трудный путь. Захватив в одном из магазинов однажды ночью взломщика, он не выдержал, закричал ему в лицо:

— Как же ты, паразит, можешь грабить в то время, когда народ льет кровь на войне… Как же ты можешь!..

Потом как бы опомнился, тихо сказал:

— Ну, там подумаешь… А сейчас выходи…

В один из осенних дней в квартире по улице Свободы перед ним на стульях сидели пожилые люди, которых только что под угрозой оружия ограбила шайка налетчиков. Были они родителями сына-фронтовика, орденоносца, совершившего немало военных подвигов. С какой-то укоризной, негромко и грустно говорил отец фронтовика:

— Так-то бы все ничего… Ладно уж… Но вот как он там, на фронте узнает… Что будет думать, что он будет говорить о здешнем житье…

— А вы не беспокойтесь, — сказал, наконец, Николай, — мы все вам вернем, и это я обещаю вам твердо…

Прошло несколько часов после вооруженного ограбления, а он уже шел по улице Собинова, где в одном из домов в потайном месте хранились краденые вещи. Как установил это старший оперуполномоченный, уже не узнаешь. Только одно можно сказать, что повидать ему пришлось за эти несколько часов, может быть, десятки разных людей… К вечеру того же дня милиция задержала двух грабителей, немного спустя еще семерых. Так в течение одного дня была ликвидирована шайка налетчиков из девяти человек…

Есть довольно уже тривиальная фраза — «он хорошо знал преступный мир». Бабюк не то что знал, он как бы властвовал до некоторой степени над ним, над этим преступным миром. В этом ему, видимо, способствовала и помогала та работа с беспризорными, которую он вел почти два года и от которой остались в городе и области обширные знакомства.

— На одном из вечеров, — вспоминает Александра Михайловна Соболева, — у какой-то из присутствующих девушек пропали перчатки. Поблизости оказался Бабюк. Узнав, что произошло, он тут же направился в коридор, где толкались мальчишки и подростки дворов.

— Ребята, — обратился он к ним, — здесь пропали перчатки. Их немедленно, в течение пятнадцати минут, надо вернуть…

Его пытались уверить, что никто не имел дела с этими перчатками.