Опергруппа, на выезд!

Этот весенний мартовский день был особенно удачным для молодого вора по кличке Пятнышко. В светлом элегантном пальто с меховыми отворотами, ловкий и красивый, Пятнышко действовал на глазах всей начинающей братии — Макони, Вафли и самого младшего Лопуха — с неугомонностью фокусника, не устающего изобретать все новые и новые номера.

Наступал женский праздник Восьмое марта, к витринам магазинов было трудно подступиться, и Пятнышко наслаждался своим скорым и безжалостным мастерством. Он нечаянно задел плечом бородатого профессора в очках, расшаркался в извинениях перед тоненькой блондинкой, небрежно оглядел стайку студентов, вежливо провел через тесную толпу людей приезжую старушку — и мгновенно исчез из магазина, чтобы через две-три минуты навестить другой…

— Ну, что, Лопушок, — ласковым баритоном советовал он курносенькому пацану, — учись скорее зарабатывать на жизнь! Держи-ка профессорское портмоне, его подруга-матушка перебьется в празднички и без подарка. У студентов поживиться нечем, остатки стипендии, однако и этот кошелечек… А блондиночка, оказывается, неплохо подрабатывает, жаль, не уточнил где… Наши глаза, Лопух, широки и пристальны — пригодится и небольшой старушкин ридикюль!.. Ну, да некогда разговоры разговаривать, помни, что я тебе сказал. Помни и служи!..

Пятнышко хотел заставить своих «шавок» служить ему верно и беспрекословно. Лопух только успел головой кивнуть в знак согласия.

Пятнышко понимал, что красоваться он мог только перед этими мальцами, несмышленышами, что его показного, рискового шика никогда бы не одобрил учитель Пятнышка по карманной части, хищный и хитрый Микеша. «Дурак, — сказал бы он резко, — мухи у тебя в голове все летают!» Пятнышко поминутно думал о том, что каждую секунду висит на волоске, вот сегодня жив-здоров, удачлив и молод, а кто знает, что будет через час, через два? Он уже несколько раз примечал вроде бы незаметного, сухого человека в штатском с быстрыми зоркими глазами. Пятнышко показал его своей шатии. Как только человек в штатском входил в магазин, Пятнышкину компанию как ветром выдувало. «Не пойман — не вор», — утешал он себя. — Микеша на воле, а ведь есть и другие «художники», как называет их уважительно Микеша, опытные мастера. Пятнышко никогда не видел их «в работе», в деле, зная о них понаслышке. Но они были где-то рядом — Фома, Худоба, Чихарь. «Не столкнуться бы где», — подумал он с беспокойством.

Передав украденное Лопуху и быстро спровадив его, несколько успокоившись, Пятнышко вошел в магазин на Кировской улице. Молоденький лейтенант вместе с двумя девушками выбирал часы. Трое друзей советовались, как лучше сделать надпись на серебряной пластинке, прикрепленной к дорогому портфелю. Здесь же покупали фарфоровую посуду, вазочки-конфетницы, изящные, отделанные серебром солонки, золоченые ложки, вилки, ножи. Милицейский капитан изучал под стеклом броши, серьги, кулоны. Пятнышко отошел в дальний угол, ждал, когда капитан ретируется, наблюдал за девушками и молоденьким военным. Косматый старик в бараньем треухе, в длинном нелепом пальто лез к прилавку. За плечами — мешок, то ли с буханками, то ли с барахлом. Тяжкое, с присвистом, дыхание. На улице начинало таять, а старик шаркал по полу старыми, подшитыми валенками с загнутыми носами, из дыр видны были портянки. У кассы он долго мусолил пятерки и десятки, пересчитывал, снова возвращался к прилавку. Увидал в стеклянной витрине золотые серьги с рубиновыми камешками, заклохтал, втиснулся между девушками, налег на милицейского капитана.

— Ты бы поосторожней, папаша, — поморщившись, сказал он.

Старик приподнял шапку над головой:

— Пардон, Иван Николаевич! — и отошел в сторонку считать свои барыши.

Капитан Цветков Иван Николаевич огляделся. Знакомых — никого. Не померещилось ли? Что за дед? Вероятно, из «бывших», По какому же делу он проходил? Не вспоминалось. Уходя, Цветков еще раз внимательно посмотрел на старика и недоуменно пожал плечами.

Покрутившись возле старика, Пятнышко притерся к молоденькому лейтенанту, тот уже выписал квитанцию, пробил чек, взял часы, положил их в карман шинели, стал подбирать ремешок. Пятнышко ужом проскользнул поближе, давал советы, подбирал ремешок к часам и себе. Старик ругался с девушками, Пятнышко невозмутимо шмыгнул носом, вынырнул из толпы, разжал кулак — позолоченным корпусом блеснули часы. В этот момент тяжелая рука легла на плечо. Пятнышко почувствовал, что его крепко взяли за воротник. Рванулся. Увидел высокого старика в бараньем треухе. Рядом с ним стояли две девушки, смотрели с брезгливостью и презрением.

— Пройдемте в кабинет директора, — предложил «старик» растерявшемуся лейтенанту твердым командирским голосом.

— А собственно, кто вы? — недоверчиво спросил военный.

— Старший оперуполномоченный угрозыска майор Лохматов.

Ветеран милиции В. А. Лохматов.

Карманник был взят с поличным. Налицо были и потерпевший, и свидетели. Дело по «выведению» Пятнышка пошло в суд.