Опергруппа, на выезд!

— Войдите в положение, спешит же человек…

— Ну, ладно, — милостиво кивнул директор. — Что у тебя там?

— Оценить… самую малость, — сказал мужчина и достал синюю дерматиновую коробочку. На белой ватке сверкнули три глазка…

Директор вынул из кармана лупу, зажал стекло веками, как это принято у часовщиков и ювелиров, и начал поворачивать камешки, рассматривая алмазные грани.

— Около трех с половиной каратов, — волнуясь, сказал он. — Чистейшей слезы алмазы. Редкая красота. Вероятно, фамильные ценности?.. Откроем магазин — заходите. Лучше через час, другой. Тысячи четыре рублей — а у нас перед обедом кассирша деньги сдала. Ну-с, молодые люди, засим я откланиваюсь, — и директор вышел.

— Прошу прощения, — стал извиняться любопытный. — Четыре тысячи… Такой суммой не располагаю.

— Я бы уступил, — нерешительно сказал мужчина. — Берите за три…

— Нет-нет! Разве что, вот гражданочка… Придется уступить свое первенство.

— Но я могу найти только две тысячи, — оправдывалась Таисия Петровна, — да и то дома.

— Ну, бросьте! — обиделся владелец бриллиантов. — Это же половина цены! — и он захлопнул коробочку.

— Ну, что вам стоит! — упрашивала его Таисия Петровна. — Подумайте еще, дорогой, прошу вас!

— Была не была, — остановился мужчина в раздумье. — Деньги нужнее. Берите за две с половиной. Я провожу вас.

Таисия Петровна перетряхнула весь дом. Взяла деньги взаймы у свекрови, собрала нужную сумму и завладела драгоценностями.

Она была возбуждена состоявшейся сделкой и чувствовала себя счастливой. Редкие алмазы — раз! Выигрыш почти вдвое — два! Поистине глупцы живут на белом свете, выбрасывая за полцены такие сокровища!

После двух Боровская появилась возле ювелирного магазина. Она спросила, как пройти К директору и распахнула дверь кабинета. Навстречу ей из-за стола приветливо поднялась полноватая, приятной наружности женщина.

— Я директор…

С Боровской стало плохо…

Она почти не помнила, что было дальше. Выбежала, взяла такси, объехала бойкие улицы, съездила на вокзал, все было напрасно. Тогда обратилась в милицию.

Лохматову сообщили о происшествии в 15 часов. Он быстро допросил потерпевшую, внимательно записал приметы преступников, позвонил на вокзалы, на железнодорожные станции, в ближайшие районные центры, где могли появиться мошенники. Везде отвечали ему люди верные и надежные, постоянные друзья милиции, опора в ежедневной и трудной работе. В поиск включились десятки людей — работники вокзалов, поездные бригады, шоферы такси.

— На грузовике уехали в Ростов, — сообщила ему одна из женщин.

— Берут билет до Александрова, — доложила работница Ростовского вокзала.

В Ростове в поезд вошли сразу три группы «контролеров». В купе мягкого восьмого вагона сидели заезжие гости — все трое. Они уже успешно осуществили «бриллиантовые операции» в Иванове, Воронеже, Новосибирске и были удивлены, что их «побеспокоили» на перегоне Ростов — Александров.

— Коин, Браиславский, Найштетик, — назвались они при знакомстве. В Ярославль пожаловали из Полтавы. В 18 часов мошенников увезла в КПЗ милицейская машина. Час пути до Ярославля. Три часа напряженных поисков.

— Где стекляшки-то доставали? — весело спросил Лохматов.

— Это вы про дамские подвески? — поинтересовался у майора Коин и охотно пояснил: — Рубль двадцать. Отшлифованы, как говорится, на рукаве. А вата простая, аптечная. Однако смотрятся…

На другой день Лохматов вызвал Боровскую.

— Не кажется ли вам, уважаемая Таисия Петровна, что вы и сами в этой истории выглядите не лучшим образом. Да-да! — резко сказал он. — Ведь вы не только потерпевшая. Будь вы честным человеком, вы и мысли не допустили бы о возможности наживы… И преступники руки бы не погрели. Подумайте: страсть — весьма болезненная и опасная!

— Мы на машину откладывали, — всхлипнула Таисия Петровна и достала из сумочки носовой платок. — Теперь один бог свидетель, когда их разыщут.

— Ну, почему же бог? — улыбнулся Лохматов. — Целехоньки ваши деньги. Полностью вам вернем. На ваше счастье, преступники просто не успели их промотать.

Таисия Петровна была ни жива ни мертва, смотрела во все глаза на Лохматова и не могла вымолвить ни слова.

* * *

Товарищи Лохматова рассказывают, что нравственная сила его воздействия на преступников необычна. С Лохматовым невозможно разговаривать бесстрастно, с ним нельзя быть неискренним, лицемерить или актерствовать, он заметит любую, даже самую малую неточность в интонации собеседника. Он знает психологию воров и мошенников, разношерстных преступников разного толка, не скрывает своей ненависти к социальным выродкам, кажется, он слышит в человеке то, что скрыто от других, чего не может рассмотреть обычный глаз. Крестьянский сын из деревни Исаково Переславского района, в мальчишестве землепашец и плотник, Викентий Лохматов унаследовал от отца своего, Александра Филипповича, богатую природную сметку, умение понимать человека. Бывало, приведет Филиппыч сына в поле и скажет: