Опергруппа, на выезд!

— Не годится нам, не тот калибр, — отвечали и мостостроители. Посоветовали сходить к смотрителю газопровода. А это, как выразился уже сам Александр Евграфович, за семь верст киселя хлебать.

Смотритель тоже не утешил.

Где же тогда искать?

Собрались снова в кабинете начальника отдела. В гости к работникам уголовного розыска пришли специалисты-инструментальщики. Наконец специалисты заключили: ни в промышленности, ни на стройках, ни на железной дороге ключ с таким диаметром зева не применяется. Он, видимо, принадлежит…

— Водникам!

4

Итак, пароход, самоходка… На одном из этих судов должен быть прописан злополучный ключ. Но что это за судно? Сколько их плавает по Волге!

В одном из подмосковных городов Зотову повезло. Отыскал маленькую мастерскую, где делали подобные гаечные ключи.

— Несколько штук самолично ковал, — подтвердил мастер. — Этот? Мой тоже, — повертев в руках ключ, привезенный Василием Степановичем, заключил он. — Вот моя метка: всегда ставлю, чтоб знали, кто инструмент сработал. Фирма!

— Куда они разошлись?

— Этого, милок, не знаю. Пароходство заказывало. Поезжай-ка в Горький. Там — база. Там и узнаешь.

В Горьком Зотов засел за бумаги. Перевернул килограммы счетов и накладных. Наконец нашел то, что требовалось: гаечные ключи, изготовленные в подмосковном городке несколько лет назад, отпущены девяти судам. Сохранились ли они сейчас — никто не знал, может быть, заменили уже новыми.

Сотни судов бороздят волжские воды. Из них нужны только девять. Круг сужается. Цель ближе.

5

— Знаете, ума не приложу, куда запропастился мой Володя. — На Александра Евграфовича смотрели печальные глаза молодой женщины. — Вот уже сколько времени его нет. Наверное, что-нибудь случилось… Поехал он вместе с приятелем из нашей деревни в Рыбинск с картошкой. Борис вернулся, а Володи нет. И жили мы так хорошо… Сынок растет.

— А что сказал вам Борис?

— Приехал, сразу ко мне пришел. Говорит, что потерял он моего мужа где-то около Ярославля. Грешок за ним один водился — выпивал… Сначала подумала, напился и на первой же пристани сошел с парохода. Ждала. Нет и нет! Подумала, что пятнадцать суток получил. Снова ждала. Терпения уже не стало. Письмо написала в Ярославль… Борис помог.

— По этому письму мы к вам и приехали. Но утешить вас пока ничем не могу.

Женщина заплакала.

— Здравствуйте! — В комнату вбежал мальчишка лет восьми. — Две пятерки, одна четверка!

— Вот молодец! Как звать-то? — Сергей! А вы что?

— Я? Да знакомый. Вот хотел твоего папку повидать. Вместе в армии служили, а его и нет.

Мальчишка низко опустил голову.

— А вы бы могли узнать своего мужа по каким-нибудь приметам? Ну, скажем, может, шрам какой, татуировка?

— На груди у него наколото было. Головка женская. И имя мое — Ира. На флоте служил…

Перед глазами Александра сразу же возникла татуировка… Да, видимо, это был он, Владимир Михайлович Тенин, житель далекого марийского села.

— А еще что-нибудь приметное?

— Нет, пожалуй, больше ничего.

Александр встал. И вдруг увидел ремень, спускавшийся со спинки кровати.

— Это чей ремень?

— Сына. Подарок отцовский. Перед отъездом вместе с Сережкой в магазин ходил, купил пару — ему и себе.

В дежурной части УВД.

Александр внимательно осмотрел ремень. Обыкновенный, ничем не примечательный. Провел пальцами по пряжке. Что-то шершавое — вот бракоделы, не могли без этой задоринки сделать! Посмотрел — маленькая буква «С».

— Это чтоб не спутали ремни, — от женщины не ускользнул внимательный взгляд Александра. — Отец свой тоже пометил.

Александр не выдержал. Торопливо раскрыл чемоданчик… На пряжке ремня была маленькая буква «В»…

6

Итак, стало известным второе неизвестное. Но кто же убийца? Может, Борис? Был в компании Владимира, знал, что деньги у него немалые. Чтобы выгородить себя, помог Ирине написать письмо в ярославскую милицию, наведывался. И каждый раз припоминал какие-то детали. Должно быть, следы заметал.

Как хотелось сейчас зацепиться за такую версию! Но пока это только догадки. Надо собрать улики. Да такие, чтобы были неопровержимы…

Допрашивал Бориса Зотов. Карпов беседовал с жителями села, изучая, так сказать, общественное мнение о Борисе. Помогали ему работники местного отдела милиции…

— Вы, конечно, думаете, что я убил Владимира, — прямо начал Борис. — Дело ваше. Затем, наверное, и приехали. Как увидел вас двоих, сразу понял — за мной…

Василий Степанович не торопился начинать допрос. Он исподволь изучал этого невысокого кряжистого человека с крупными, грубыми руками, всматривался в его обветренное лицо. Синяков нервничал.

«Можно ли рассчитывать на откровенный разговор? — думал Василий Степанович. — Что произошло между земляками где-то между Рыбинском и Ярославлем? И почему Синяков сразу идет в наступление? Сразу «виновен»… Отводит от себя подозрение?»

— Что вы, Синяков, можете сказать по существу дела? Но помните об ответственности за ложные показания.

— Что хотите делайте со мной, а я не виновен. Это мое последнее слово.

— Об этом потом, Синяков. Прошу рассказать все по порядку.