Опергруппа в деревне

Поэтому я не глядя сунул монету в карман и под любопытствующими взглядами вездесущей деревенщины пошёл в наш домик. Дело уже к вечеру, я голодный, ужин наверняка заслужил, бабка за одну простреленную фуражку закормит меня до отвала. А ведь ещё удалось раздобыть целую кучу ценнейшей рабочей информации! Нет, сегодня я мог по праву гордиться собой...

— И что, вот так вот бросите меня, и всё? Даже не выслушаете боевого товарища в горе великом! И не окажете внимания к страданью моему душевному, покуда страсть африканская меня поедом не съела?

Я не отвечал. Митька, гулко топая за моей спиной, продолжал жалостливо стенать:

— А ить я скажу, скажу, как бог свят, всё, что на душе накипело, на сердце налегло, на... В общем, уж не помню, в каком ещё месте, но тока мне и там как есть плохо!

Вот видите, я же вам говорил, главное — не оборачиваться. Ему деваться некуда — он же молчать не может по определению...

— Когда я вас в деревню родную на молоко парное от дел служебных отдыхать вёз — вот уж не думал такое поведеньице в благодарность словить... То вы у нас скромник холостой, то за единственной преступницей снами грезите, а то уже и девок наших, подберёзовских, с собой в лес прилюдно волочёте! Нет, ежели у вас полюбовность резвая, что аж до венца дотерпеть невмочь, так я начальству любезному всё как есть уступлю! Ужо не заплачу небось, не зарыдаюсь на людях-то... И не узнает никто, какова змея Митьке милицейскому сердце сушит!

Ага, дошёл до сути. Тут, главное, не мешать и не перебивать вопросами. А там его уже и силой не удержишь...

— Ить я же и не ревную ни капельки! Нет, упаси меня боже, вас с вертихвосткой энтой... которая мне, про между прочим... вот тока вчерась... такого всякого наобещалася — в двух ладонях не удержишь! Да тока непонятно, куда же нравственность в наших рядах катастрофически падает? И на кой она вам... в смысле... я ж сам думал... Не погуби, Никита Иванович, отец родной!

— Митя, — наконец обернулся я, — прекрати истерику. Между нами ничего такого не было, исключительно рабочие взаимоотношения. Марш в дом, расскажешь нам с Ягой, как прошёл день.

— Точно, ничего не было? — привередливо сощурился он. — А побожитесь!

— Вот те крест, — широко перекрестился я, нагло пародируя отца Кондрата.

Сработало, мой напарник удовлетворённо шмыгнул носом и распахнул передо мной дверь, вежливо приглашая войти первым.

* * *

Так... картина не помню какая, но дубль точно второй. Лежит наша опытнейшая эксперт-криминалистка на лавке кверху пузом, а на её узкой груди восседает здоровеннейший паук! Кто куда, а Митяй за оглоблей... Минута делов, и он уже в боевой готовности, вздымает дрын и дышит с мясницким кхэканьем. В общем, всё красиво, зрелищно, но меня уже понемногу напрягает однообразием...

— Митенька, будь умницей, брось палку свою дурацкую да на стол накрывай. Вот уже участкового ужином отпотчуем, так и информацией на круг все и поделимся.

Наш начитанный ревнивец невольно вздрагивает и хоть дрын уже не роняет, но по лицу видно: борется с собой — сил нет... Думаю, я даже оказал ему услугу, с третьей попытки вырвав оглоблю из его рук.

Яга встала, аккуратненько сняла паука и передала его на лапы бдительно сторожащему Василию. Кот унёс насекомое за печку и... надеюсь, не съел. Бабка танцующей походкой, даже не прихрамывая, прошлась по горнице, явно довольная собой и достигнутыми результатами. Кто ж, по крайней мере, у двух из нас сегодня был продуктивный день.

...Ужин состоял из смешанной кухни братских народов — азербайджанское харчо с бараньей печенью и русская картошка с грибами. Сладкий стол тоже был разноплемённым — знаменитая назимовская пахлава и бабкины блины с ягодами и мёдом.

Митька за свой прошлый обеденный демарш был выдворен с чугунком в сени, отныне субординацию. Яга блюла ещё более свято, пришлось соответствовать. Впрочем, как и всегда, я об этом не пожалел...

— Ну вот, а теперича, сытый-напитый, давай и меня, старую, слушать будем. Во-первых, скажу тебе, соколик, как есть на духу — здесь её могила, сокрыта в лесах тутошных! Я ажно две экспертизы серьёзные провернула, кучу времени потратила, гору снадобий извела, а до истины докопалася.

— Проклятая гора. Два с половиной часа по лесу пешим ходом. На вид — копия Лысой горы Кощея. Песок ледяной. Внутрь ведёт раскоп метра три-четыре в длину, две лопаты, мешок, молоток и скрученный в узел лом. Я там был сегодня.

— Тады... тьфу на тебя, Никитка! Ну да у меня, поди, ещё пара козырей в рукавичке припрятана, уж давай теперича ты первый рассказывай.

— Может, Митьку позовём?

— Зови, — легко согласилась Баба-Яга. — Дело верное, чё ж по два раза будем ему детали растолковывать...

И вот когда мы уже всей опергруппой уселись за столом, я красочно и как можно подробнее описал свою сегодняшнюю одиссею. И то, как ко мне привязалась Маняша, и как обходили с расспросами всё село, и как нашли следы братьев Ерошки да Прошки, и, естественно, как в меня стреляли... Последний факт возмутил моих сотрудников до глубины души!