Опьяненная страстью

При мягком освещении он впервые увидел, какая у нее красивая гладкая кожа. Его пальцы покалывало от желания коснуться ее лица, но Лена первой сделала это. Просто нежное прикосновение тыльной стороной пальца к подбородку. У него перехватило дыхание. Дрожь в теле усилилась. Константинос приблизился к ней. Пальцы Лены скользнули вниз по открытой части его шеи, оставляя огненный след на коже. В ее глазах было нескрываемое желание, но также намек на замешательство, будто она была смущена силой их влечения друг к другу и тем, что делали ее пальцы.

Когда их губы слились в поцелуе, все его опасения потонули в потоке жара…

Константинос резко моргнул и оборвал воспоминания. Поверить в то, что он был единственным мужчиной, которого Лена соблазнила или позволила соблазнить себя за те четыре года, что она здесь проработала, было бы глупо. После той ночи он не раз представлял, как она делит постель с другим. И этот другой прикасается к ней, вдыхает ее нежный, женственный аромат, пробует на вкус…

— Я задал тебе вопрос, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Если ты утверждаешь, что я отец ребенка, зачем скрыла это от меня?

Состояние Константиноса было столь велико, что его считали одним из богатейших греков. Верить тому, что Лена прожила шесть лет как заново рожденная девственница, было выше его сил, так же как и верить тому, что она не подумала, что сорвала джекпот, если была уверена, что он — отец ребенка. Зачать от него ребенка — то же самое, что выиграть в лотерею.

Разумеется, Лена ничем не выдала, что она заинтересована в его деньгах. В ее безмятежных карих глазах отражалось лишь желание, переборовшее смущение.

После предательства брата Константинос твердо решил, что никогда не женится и не заведет детей, а потому никогда не пренебрегал защитой. Но не в ту ночь…

— Все в порядке, — прошептала Лена, проводя языком по краю его уха. — Я принимаю таблетки.

Ненавидя трепет, охвативший его при воспоминании, Константинос прорычал:

— Ты сказала, что принимаешь таблетки!

— Я принимала, — ответила Лена, чуть ли не плача, и ее глаза снова наполнились слезами.

— Побереги слезы! — рявкнул он, злясь на обоих.

Как он мог быть настолько беспечным?!

Он схватился за голову и так сильно вцепился в волосы, что ощутил боль. Ему нужно было перестать думать о той ночи.

— Константинос, прости, — сказала Лена, обхватив руками растущий живот. — У тебя есть полное право сердиться на меня. Клянусь, я принимала таблетки, но для выравнивания цикла, а не для предохранения. Возможно, я пропустила пару дней… Тогда мне и в голову не пришло, что будут последствия.

Лена снова всхлипнула.

— Признаю, это полностью моя вина, и я очень, очень сожалею о том, что не сказала тебе сразу, как только сделала тест, но я была в ужасе от того, как ты отреагируешь. Я подумала, что лучше подождать, пока ребенок родится, ведь я знала, что ты захочешь сделать тест на отцовство, прежде чем признать ребенка своим. Словом, я поступила так, как, по моему мнению, лучше для меня и ребенка.

Константинос не скрывал негодования:

— Неужели ты рассчитывала, что сможешь скрыть от меня беременность до самых родов?!

Громкий стук в дверь прервал мучительный разговор.

Константинос открыл дверь, впустив порыв холодного воздуха, и занес свой багаж внутрь.

— Поверить не могу, что остаюсь в этом богом забытом месте, — недовольно пробормотал он, открывая чемодан. — Я уже мог бы лететь в Австралию. Магде пришлось перенести все встречи на неопределенный срок, пока я не разберусь с этим беспорядком.

Слушать обвинения было неприятно, но Лена сдержала недовольство.

— Я удивлена, что ты до сих пор меня не уволил. В конце концов, ты уже назначил Свена главным.

— Не подкидывай мне идей, — проворчал Константинос, выбирая, что надеть. — Кто-то должен быть главным, пока мы здесь разбираемся с беспорядком, который ты сама устроила.

— Беспорядок устроила я, но и ты участвовал в нем, причем добровольно и активно, — с горечью напомнила Лена. — Мы оба знаем, что ты собираешься меня уволить, так почему бы не покончить с этим или тебе нравится меня мучить?

Константинос вытащил черные, плотно облегающие боксеры и без смущения надел их.

— Значит, ты не только предположила, как я восприму новость о твоей беременности, ты предположила, что я собираюсь тебя уволить?

— Ну, ты сделал это с тем, кто был до меня. — Лена отвела взгляд, когда Константинос сбросил халат. — Ты уволил Аннику за то, что она забеременела.

— Я этого не делал.

Краем глаза она увидела, как он натягивает черные джинсы.

— Мне все об этом рассказали. Ты вызвал ее в кабинет. Она думала, ты обсудишь с ней декретный отпуск, но ты уволил ее без всякой причины.

Именно увольнение Анники привело к тому, что Тома повысили до должности генерального менеджера, а одну из девушек с ресепшен — до дежурного менеджера, что, в свою очередь, привело к появлению вакансии администратора, которую заняла Лена. О том, что Константинос Сиопис уволил Аннику, она узнала вскоре после прибытия в ледяной отель, но не вспоминала об этом, пока не сделала тест на беременность.