Описание послевоенных боев германских войск и фрайкоров. Вывод войск с Востока

Однако атака русских на Нарву последовала лишь в первые утренние часы 28 ноября. Она была отражена на предмостном укреплении с тяжелыми потерями для атакующих, но выше по течению реки русские переправились через Нарову и ворвались в предместье Кренгольм. Несмотря на то, что в бою на стороне противника приняло участие местное население, германским войскам удалось вновь отбросить противника и даже отбить у неприятеля только что захваченную им артиллерийскую батарею. В это время русские военные и транспортные корабли появились в море недалеко от Гунгербурга[195], где высадили на берег около батальона пехоты, не встретив – по оплошности немцев – никакого сопротивления[196]. Они разоружили слабый германский гарнизон и с севера вступили в Нарву.

После этого тамошнюю позицию было уже не удержать. Командир 405-го пехотного полка полковник Гольц отдал приказ об отступлении на Вайвару. После того как взорвали мосты через Нарову, германские войска были в полном порядке отведены на линию Орро, насколько это можно было сделать с войсками, хорошо проявившими себя в боях под Нарвой. Командир полка особенно отметил в своем отчете действия лейтенанта Пианки, ставшего душой обороны в Кренгольме[197].

Так как русские не преследовали, из состава арьергарда в районе восточнее Йеве[198] был оставлен отряд Гольца, остальные части дивизии сосредоточились около Везенберга. Уже полученный приказ об отступлении гарнизона Ревеля на юг оказался излишним, потому что ожидавшийся удар русского флота так и не состоялся, хотя вызванные Главнокомандующим на Востоке английские военные суда так и не прибыли в Финский залив.

Положение к началу декабря

На рубеже ноября–декабря 1918 г. положение у 8-й армии выглядело следующим образом.

На линии охранения, которая тянулась от Краславки на Двине на оз. Русхон и вдоль р. Педдец через Нойхаузен и до западной окраины Чудского озера, в целом оставалось спокойно. Позади фронта полным ходом шла отправка избыточных или состоящих из пожилых солдат новых формирований по железной дороге и кораблями. Первую часть отрядов с балтийских островов отправили в Ригу и Либаву, часть – прямо на Родину. Моон и Даго были оставлены. 67-е генеральное командование постепенно отвело свои войска на Двинск. Покинуть эту крепость, где разыгрались особенно дурные события, причем порой при участии Йоффе и Радека, было приказано 7 декабря. Операция проводилась вплоть до 10 декабря без осложнений. Только цитадель пока была занята добровольческим отрядом – фрайкором «Дюна»[199].

Самовольных отъездов в Германию до сих пор было немного. Отдельные конные или автомобильные части выступили на Родину маршем. Эвакуация западной Эстляндии, а также северо-западной части Лифляндии и сосредоточение частей 68-го генерального командования на железной дороге южнее Ревеля продолжались.

Население тыловых районов – за исключением нескольких демонстраций в Риге, единичных случаев забастовок железнодорожников и сопротивления вывозу войск и материальной части – вело себя мирно.

Все определялось тем, будет ли сохраняться в ходе дальнейшего отступления относительное спокойствие. Это, естественно, зависело в первую очередь от поведения противника, а также от того, сколь долго еще удастся поддерживать дисциплину и боеспособность германских частей. В этом отношении положение постоянно ухудшалось. Однако и в 8-й армии образованные по приказу Верховного Главнокомандования солдатские советы проявили себя как «вполне разумные», но в остальном повсюду были заметны признаки разложения. «Позор Пскова», по поводу которого штаб армии выпустил воззвание, отказ баварского ландштурма в Ревеле исполнять «приказы из Берлина», неповиновение были еще свежи у всех в памяти. По мере исчезновения дисциплины уходило и чувство товарищества. Только одна мысль – по возможности быстро добраться до дома – будоражила умы. Всякая оглядка на другие части, всякое доверие к командованию прекратились. Повсеместно возобладал мелочный эгоизм. Думали, что посредством угроз и ультимативных требований можно добиться всего, в том числе и невозможного. Добровольческие части, Железная бригада и балтийский ландесвер, начавшие формироваться совсем недавно, были еще слишком слабы, чтобы играть сколько-нибудь заметную роль в развернувшихся событиях.